(примечание автора: други мои, если вы не очень хорошо переносите подробные описания хирургических вмешательств разного рода, дальнейшую сцену можно пропустить и пролистать до следующей пометки)
Без единого слова Торп и Галпин подводят моего первого живого пациента к месту проведения операции и помогают ей лечь на спину. Даже такое незначительное движение явно причиняет ей нестерпимую боль — тихий сдавленный стон срывается с плотно сомкнутых губ, но Барклай упрямо борется с кошмарным недугом. Машинально тянусь к её взмокшему лбу, чтобы проверить температуру — влажная тёмная кожа буквально обжигает мою ладонь.
Похоже, дело дрянь.
Медлить больше нельзя.
— Будет больно, — я зачем-то озвучиваю самую очевиднейшую информацию и усаживаюсь на колени рядом с лежащей Барклай.
— Знаю, док, — она коротко кивает, не сводя с меня странного пристального взгляда. — Помни, что я тебе сказала. Пообещай, что выполнишь.
— Прекрати! — Oh merda, это звучит слишком эмоционально, но у меня нет времени сетовать на собственную несдержанность. Жестом подзываю своих спутников и первой тянусь к пуговицам на красной клетчатой рубашке Бьянки, торопливо расстёгивая одну за одной. — Помогите её раздеть.
На улице по-прежнему очень холодно.
Резкие порывы ледяного ветра пробирают до костей — но перспектива слечь с простудой от переохлаждения сейчас волнует меня меньше всего на свете. Разрезав перочинным ножом правый рукав джинсовки, а потом и рубашки, я освобождаю Барклай от мешающей одежды, оставив её лишь в коротком спортивном топе.
Потом сбрасываю свою куртку, чтобы ничего не сковывало движения. Ощущаю мимолётное прикосновение тёплых пальцев Торпа к своему виску — он аккуратно заправляет мне за ухо выбившуюся из пучка прядь.
Сделав ещё один глубокий вдох словно перед прыжком в ледяную воду, я тянусь к перевязанной руке Бьянки и убираю насквозь пропитанную кровью тряпицу — и тут же понимаю, что ситуация хуже некуда.
Меньше чем за час её ладонь сильно опухла и приобрела нездоровый красновато-синий оттенок, как это бывает при гангрене.
Oh merda. Рваные края укуса и вовсе успели нагноиться вопреки всем известным мне канонам медицины. По всей видимости, коварный вирус, заставляющий мертвецов оживать и жаждать чужой плоти, абсолютно не подчиняется привычным законам.
— Будем резать вот тут, — я решительно тыкаю пальцем в её запястье, проговаривая план действий скорее для себя, нежели для остальных. Чтобы сконцентрироваться.
Лучезапястный сустав устроен довольно сложно и состоит сразу из четырёх костей — задача предстоит отнюдь не из лёгких.
Но Барклай отрицательно мотает головой и тянет мою руку гораздо выше, к плечевому суставу.
Oh merda, неужели она это всерьёз?
Жить без кисти в наше время будет невероятно тяжело, а без целой руки — и подавно.
— Чтоб уж наверняка, — Бьянка слабо улыбается уголками губ в ответ на мой растерянно-вопросительный взгляд.
— Ей как врачу лучше знать, — не слишком уверенно вставляет хренов герой.
Возможно, он и прав.
И хотя всё внутри меня отчаянно противится перспективе настолько сильно искалечить живого человека, время безжалостно играет против нас — и тратить драгоценные минуты на бесполезные споры абсолютно преступно.
Поэтому я молча подхватываю стоящую рядом непочатую бутылку водки и зубами откручиваю металлическую крышку. Выливаю добрую половину на крепкое плечо девушки, тщательно обрабатываю свои руки, а потом протягиваю ей изрядно опустевшую бутылку.
— Пей, — вопреки ожиданиям, мой голос звучит уверенно и непоколебимо.
Алкоголь разжижает кровь — и это явно не пойдёт Бьянке на пользу, но зато хоть немного поможет справиться с адской болью, когда я начну резать её наживую. Барклай тоже это понимает, поэтому забирает бутылку из моих рук и прикладывается к горлышку. Уже спустя пару-тройку больших глотков она закашливается от тридцатиградусной крепости,{?}[Американская водка менее крепкая, чем наша.] но с присущим ей упорством целиком опустошает содержимое бутылки. Пока она давится гадким пойлом, я мысленно соотношу число жизненно важных сосудов с количеством имеющихся зажимов — насколько мне известно из базового курса анатомии, самой крупной в руке является подмышечная артерия. Нужно пересечь в первую очередь именно её, иначе Бьянка умрёт от кровопотери за считанные минуты.
Когда пустая бутылка отлетает в сторону, у меня не остаётся ни единой причины медлить.