— Я хочу узнать свою судьбу
— Многие хотят знать свою судьбу. Но многих это знание привело к гибели, — сказал волхв, — подумай еще и скажи — надо ли тебе знать свою судьбу?
— Надо, — твердо сказал Гостомысл. — Я стою на краю гибели, и если мне будет дарована богами долгая жизнь, то это знание мне прибавит силы.
— А если — нет? — спросил волхв.
— Если мне суждена гибель, то встречу смерть достойно — как воин, — сказал Гостомысл.
Волхв с уважением посмотрел на Гостомысла.
— Князь, это ответ настоящего мужа. Я еще не знаю ответа богов, но уже вижу, что ты достоин великих свершений. Но боги руководят судьбой человека. И я спрошу богов о твоей судьбе, — сказал волхв и взглянул на Ратишу, который стоял около двери, дожидаясь распоряжений Гостомысла. — А он должен уйти.
— Он мой друг, — сказал Гостомысл.
— Твою судьбу можешь знать только ты. Он должен уйти. Ему незачем знать то, что ему не полагается знать, — сказал волхв.
— Хорошо, — сказал Гостомысл и приказал: — Ратиша, выйди.
— Я буду охранять вход, — сказал Ратиша, вышел за дверь, плотно ее прикрыл и уместился на лавку под окошком.
Волхв же, тихо шепча заклинания, медленно обошел комнату. Со стороны казалось, что он что-то выбирает. Наконец он сел на пол неподалеку от знамени и предложил:
— Садись, князь, напротив.
Гостомысл сел.
Волхв раскрыл сумку.
Сначала он вынул дудку. Дудку положил рядом с собой. Затем вынул глиняный флакон, заткнутый пробкой из дубовой коры, и две небольшие чашки, красного цвета. Одну чашку он поставил перед Гостомыслом, другую перед собой. После этого налил в чашки из флакона немного зеленоватой жидкости.
— Пей, князь, — сказал он, пододвигая чашку к Госто-мыслу.
Гостомысл взял чашку и с сомнением взглянул на жидкость.
— Пей не бойся — это не яд, — сказал волхв, и выпил жидкость из своей чашки.
Следуя его примеру, Гостомысл выпил залпом жидкость. Жидкость пахла травами и была горьковатой, но приятной.
— Вот и ладно, — сказал волхв, взял дудку и завел грустную медленную мелодию.
В глазах Гостомысла стало темнеть, но почти сразу он увидел женский облик
«Девана!» — угадал он.
— Я рада тебя видеть, мой милый, — сказала Девана, и Гостомысл почувствовал легкое дуновение, похожее на поцелуй.
— Я думал, ты меня забыла, — сказал Гостомысл.
— Как же я могу забыть того, кого я люблю?
— Мне пришлось жениться на нелюбимой, — сказал Гостомысл.
— Я знаю.
— Ты обижаешься на меня?
— Ваша свадьба всего лишь смешной человеческий ритуал. Для богов он ничего не значит. Имеет значение лишь любовь богини, — сказала Девана и рассмеялась. — Гостомысл, земная женщина не может быть мне соперницей, как бы она ни была хороша и хитра. Но чем ты опечален, мой любимый?
— Я все время делаю то, что не хочу делать. Я не хотел быть князем, но погиб мой отец, и мне пришлось заместить его. Я не хотел жениться, но вынужден был сделать это, чтобы победить врага. Сейчас я должен идти в поход, но у меня слабая дружина. Я не хочу идти в поход, но я должен идти, иначе меня ждет погибель.
— Ты боишься?
— Я боюсь, — шепотом проговорил Гостомысл.
— Почему ты боишься? Я же дала тебе знамя! Под этим знаменем ты уже победил врагов.
— Не знаю — просто дурное предчувствие в душе.
— Да, ты еще слаб. Конечно, ты не виноват в этом, просто ты молод, но слабость может привести тебя к гибели. А потому верь в свое знамя. Пока ты будешь верить в него, ты будешь побеждать.
— Девана! — торжественно проговорил Гостомысл. — У меня есть звезда, это ты. Знай, чтобы со мной ни случилось, я буду верить в свою звезду всегда!
Девана тихо засмеялась.
— Я долго проживу? — спросил Гостомысл.
Девана улыбнулась.
— Ты сам ответил на этот вопрос — пока будешь верить в свою звезду, с тобой ничего не случится.
— Но я не могу жить вечно, — сказал Гостомысл.
— А ты попробуй, — снова рассмеялась Девана.
Глава 26
Постепенно из глаз Гостомысла ушла темнота. Волхв все так же сидел и тянул медленную мелодию. Заметив, что Гостомысл очнулся, опустил дудку.
Гостомысл молчал.
— Ты все узнал, что хотел, князь? спросил волхв после минуты молчания.
— Все, — сказал Гостомысл.
Теперь он мог слышать, как в дверь кто-то нетерпеливо скребся.
— Кто там — заходи! — громко сказал Гостомысл.
В комнату вошел Ратиша. По его лицу было видно, что он был взволнован.