Но, к его сожалению, старых дружинников было мало — ровно на шесть кораблей. Вот эти корабли Готлиб сейчас и брал.
Польза от этого была двойная: с одной стороны, команды кораблей приучались к власти назначенных им командиров; с другой стороны — команды получат часть добычи, и тем самым остальным будет видна выгода от подчинения назначенным конунгом воеводам.
К тому же Готлиб рассчитал, что многие новые люди неминуемо погибнут в сражении со словенами при штурме Словенска. Когда город будет взят, те, что останутся в живых, окажутся среди враждебно настроенных жителей.
Готлиб уже убедился, насколько опасны славяне. Во враждебном окружении даны смогут рассчитывать только на защиту своего конунга. Таким образом, даже самые буйные и неуемные вынуждены будут беспрекословно повиноваться Готлибу.
— ... Остальные, под твоим руководством, пусть ждут, — закончил распоряжения Готлиб.
— Но что я им скажу? — спросил Харальд. — Они вряд ли послушаются меня.
Готлиб мрачно усмехнулся.
— С каких это пор ты стал сомневаться, что в войске кто-либо не послушает тебя?
— С сегодняшней ночи.
— А ты тем, кто тебе не хочет подчиняться, посули петлю на ближайшей осине.
— Они не испугаются угроз, — вздохнул Харальд. — Необходимо время, чтобы вольных людей отучить от свободы.
— Ты ошибаешься, Харальд! — волком оскалил зубы Готлиб. — Чтобы отучить от свободы, необходимо не время, а хорошая палка.
— Их слишком много. Всех не перевешаешь, — сказал Харальд. — Завтра они будут бояться петли и палок, а сегодня еще нет.
— Ну, хорошо! — с раздражением проговорил Готлиб, — скажешь им, что мы пошли на разведку, а как обнаружим славянские корабли — дадим сигнал, по которому остальные и выйдут.
— А разве это славянские корабли?
— А кто еще кроме них тут ходит? Да и не имеет значение, чьи это корабли, славянские или чьи другие — нам нужна добыча. Осел упрям, и силой не заставишь его сделать то, чего он не желает, но он радостью бежит за морковкой, подвешенной перед его носом. Эту морковку и надо повесить перед носом, пополнившим наше войско ослам.
— Попробую обмануть их, — сказал Харальд и отправился к ожидающим распоряжений командирам отрядов.
Готлиб же поднялся на корабль, сигнальщики махнули флажками, и шесть стругов отчалили от берега и через мгновение пропали в тумане.
По сообщениям дозорных корабли прошли вниз по реке. Поэтому Готлиб знал, где искать купеческие корабли. Он прикинул, что корабли должны идти медленно, боясь в тумане наткнуться на берег, и приказал гребцам грести изо всех сил.
С учетом времени Готлиб рассчитывал догнать их не раньше, чем через час.
Понаблюдав, как гребут гребцы, он пошел на нос к дозорному. Только встал рядом, как внезапно из тумана выскочила черная тень и едва не врезалась в корабль. Непонятно было что это.
От неожиданности Готлиб даже присел. Сначала он даже решил, что корабль в тумане сбился с фарватера и чуть не врезался в берег. Но тень проскользнула мимо, затем вторая, и только, на третий раз Готлиб догадался, что это были как раз те корабли, что он искал.
Придя в себя, Готлиб приказал развернуться и следовать за проскользнувшими мимо кораблями.
Впрочем, струги были остроносые с обоих концов, поэтому, чтобы сменить курс на обратный, требовалось всего лишь начать грести в другую сторону
Но пока гребцы пересаживались, время ушло, пришлось снова гнаться за загадочными кораблями. Так прошли всю реку, а когда вышли в море, туман неожиданно исчез.
Глава 34
Медвежья лапа не стал уходить далеко вниз по реке. Несмотря на густой туман, он заметил костры дозорных на берегу. Дозорные дремали: они даже не окликнули проходящие мимо корабли. А вытащенные на берег корабли свидетельствовали, что разбойники не только не собираются выходить в поход, но и не готовы были к сражению.
У Медвежьей лапы даже зачесались руки от желания высадиться на берег и напасть на разбойников. В такой неразберихе и десяток воинов мог разогнать армию. Заманчивое было дело.
Но тут Медвежья лапа вспомнил предупреждения Гостомысла.
Размолвка Гостомысла со Стоумом показывала, что тот не боится расставаться и с людьми опытными, доказавшими преданность.
Победителей не судят, однако в случае поражения последствия могли быть неприятные.
Медвежья лапа подумал, что при отце Гостомысла, князе Буревое, он был боярином, но только одним из многих. Князь Буревой поручал ему ответственные дела, но о том, чтобы стать воеводой, Медвежья лапа и не помышлял, потому что среди таких ярких людей, как воевода Храбр, он выглядел довольно скромно. Только гибель большей части дружины позволила боярину попасть в первые ряды княжеской дружины, что должно принести немалые доходы. Так стоило ли рисковать своим положением?