— Когда он придет? — спросил Судиша.
Мороз усмехнулся:
— Он уже здесь. И завтра утром будет у ворот Руссы. Князь Радосвет и Судиша вновь переглянулись. Судиша что-то шепнул ему на ухо, и князь Радосвет проговорил:
— Завтра утром мы и дадим ответ самому князю Гостомыслу.
— Хорошо, — поклонился Мороз, а вслед за ним и Ракита, и Отер-урмянин.
— Может, чего еще желаете? — спросил Судиша.
— А по городу погулять можно? Знакомых навестить, — спросил Ратиша.
Князь Радосвет вполголоса сказал на ухо Судише.
— Они хотят осмотреть город, чтобы узнать, насколько мы готовы к обороне.
Судиша вполголоса ответил.
— Ну и пусть смотрят. Если у них слабая дружина, то они только испугаются нашей силы и уйдут. А если сильная, то разве мы будем воевать с ними?
— Не будем, — тихо сказал князь Радосвет и громко спросил: — Так у тебя, отрок, дело есть к кому из жителей или любопытствуешь?
— Дело есть, — сказал Ратиша.
Не скажешь ли к кому? — спросил Судиша
— К дочери князя Радосвета Голубке. Я письмо ей привез от князя Гостомысла, — сказал Ратиша.
От изумления князь Радосвет выкатил глаза.
— К моей дочери, к Голубке? Но откуда князь Гостомысл знает ее? И какое ему дело до нее?
Мороз был удивлен не меньше князя Радосвета, но поддержал Ратишу:
— Я думаю, что добрая дочь сама все расскажет отцу.
— Хорошо, — сказал князь Радосвет. — Тебя отведут к Голубке.
Глава 78
Когда боярин Мороз с товарищами ушел, у русов наступило время для совещания.
Князь — военный вождь, его дело водить дружину, защищать город. Он сам получает с города дань. Поэтому признавать ли господство Гостомысла и платить ли ему дань, решали городские старшины.
Судиша был немногословен. Он обвел внимательным взглядом и сказал единственное:
— Вы все слышали. Теперь решайте, что нам делать.
В горнице тут же поднялся шум. Старшинам не хотелось делиться добром, поэтому послышались выкрики, — зачем нам платить дань слабому князю, что нам от этого?
Так продолжалось с полчаса, затем первая горячность прошла, и стало понятно, что городские старшины разбились на две части. Одни говорили, что дань не надо платить, а Гостомысла прогнать, а вторая осторожничала и говорила, что прежде надо выяснить, так ли Гостомысл слаб, как они считают.
Споры прекратил Судиша. Он спросил князя Радосве-та, что тот думает по этому поводу.
Князь поморщил лоб и сказал туманно:
— Не зная силы противника, как ему противостоять?
Девятко, сидевший неподалеку, громко заметил:
— От Гостомысла ушли почти все дружинники. За зиму вряд ли он мог набрать в дружину новых воинов. Разве карелы вступили в его дружину.
— А норманны? — напомнил Судиша.
Князь Радосвет вздохнул.
— С норманнами дело темное — откуда они взялись у Гостомысла? Если бы их не было...
— Понятно, — сказал Судиша. — Вот мое слово — утром придет Гостомысл, и мы все увидим. Будет у него слабая дружина — встретим его как гостя, но дань не дадим. Будет у него сильная дружина — будем разговаривать.
Девятко вслух с сарказмом усмехнулся:
— Да, он с вами поразговаривает. У этого волчонка малые зубы, да острые.
Но Девятко никто и слушать не стал. Когда совет закончился, Девятко подошел к Судише, который стоял в окружении старшин.
— Голова, мне с тобой поговорить надо, — сказал Девятко.
— Говори, — сказал Судиша.
— Лучше наедине, — сказал Девятко.
Судиша пожал плечами и отошел в сторону.
Девятко взял его под руку и тихо, почти на самое ухо, проговорил:
— Судиша, если у Гостомысла сильная дружина, то чую, будет городу много неприятностей. Я уверен, что он заставит город платить большую дань, больше чем прежде.
Судиша засопел, ему не понравилось, что дружинник лезет не в свои дела.
— А какое тебе дело до нашей дани? — с недоумением проговорил он.
— Вас жалко, — сказал Девятко.
— Да? — ухмыльнулся Судиша.
— Гостомыслу нельзя давать дань, это его укрепит господином над славянским миром, — сказал Девятко.
— И что же ты предлагаешь? — спросил Судиша.
— Его надо убить, — еле слышно сказал Девятко. Судиша бросил на Девятко подозрительный взгляд.
— Он тебя обидел?
— Сейчас это не имеет значения, — уклончиво проговорил Девятко.
— Однако слышал я, что князь Буревой был недоволен тобой...
— То вранье! — сказал Девятко невозмутимо.
Судиша крутанул головой: он не поверил дружиннику.