Глава 1. Старые раны
Январь, 1757 год. Граница провинции Нью-Йорк.
Солнечные лучи с трудом пробивались сквозь густо затянутое серыми облаками небо, по-зимнему тускло освещая лесную округу, по которой раздавался ровный и четкий барабанный бой, изредка сбиваясь с ритма. По слегка занесенной снегом дороге, протоптанной многочисленными конвоями, маршировала целая рота солдат, облаченных в красные мундиры. Валившийся с неба снег ухудшал видимость и облепливал лица бедных королевских служивых, непривыкших к таким суровым условиям колониальной зимы, и многие закрыли лица повязанными вокруг шеи шарфами. Во главе колонны ехал верхом на коне командир, чью новую форму скрывал под собой черный дорожный плащ с меховой подшивкой. Горжет, висящий на груди офицера и слегка выглядывающий из-под плаща, мог сказать о том, что его носитель имел звание капитана.
Капитан периодически оглядывался на своих подчиненных солдат, но, что было не присуще королевскому офицеру, не делал им выговора за то, что они в очередной раз потеряли целостность строя, хоть и пытались её сохранять всеми силами. Молодое лицо офицера даже не выражало призрения и недовольства, а лишь сочувствие этим бедолагам: солдаты ведь бредут пешком по заснеженной местности, а он – на коне.
Продрогший конь под офицером вдруг побрел в сторону, споткнулся, провалившись левой ногой по колено в снег, и, вернувшись на твердую дорогу, ворчливо заржал. Капитан нежно погладил по дрожащей шее скакуна рукой, одетую в толстую меховую перчатку.
– Не ворчи, мой милый друг, скоро этот путь закончится, – заботливо сказал коню офицер. – Да ты совсем продрог! Обещаю, как только мы прибудем в Уильям-Генри, я тут же велю разместить тебя в самые теплые конюшни и подать столько сена, сколько найдется.
Обещания хозяина не задобрили коня и тот лишь недоверчиво помотал головой. Офицер поджал подбородок и повертел головой по сторонам, пытаясь найти хоть какие-нибудь ориентиры, но местность уже несколько часов не сменялась: голые деревья, чью кору и ветви давно облепил снег, словно бы повторялись из мили в милю, и создавалось такое ощущение, будто рота давным-давно неосознанно плутает по заснеженным лесам Америки.
– Капитан Дэниелс, разрешите обратиться? – послышалось вдруг откуда-то слева. Офицер медленно повел головой и увидел рядом идущего сержанта, чей подбородок ходил ходуном даже под шарфом. Дэниелс молча кивнул, и сержант продолжил:
– Сэр, долго ли нам ещё идти? Парни уже замерзли, устали и хотят привала.
– Попросите солдат потерпеть ещё немного, господин сержант. Я уверен, что осталось идти всего ничего. – вежливо сказал капитан, не отводя глаз от собеседника.
– Уильям, а вы точно знаете, где мы идем? – раздосадованным голосом спросил сержант – его расстроило, что стоянки с кострами не состоится и придется дальше морозиться в дороге. Дэниелс тяжело вздохнул и перевел взгляд вперед, всматриваясь вдаль. Стена снежных хлопьев мешала разглядеть хоть малейшие очертания конечного пункта марширующих регулярных служак, и новых ориентиров не наблюдалось. Но от уверенности капитана зависело моральное состояние его роты, и потому Уильям посмотрел снова на сержанта и твердым голосом заверил:
– Да, знаю. И советую вам довериться мне. Скажите лучше, почему барабанщик перестал бить бой? – вдруг неожиданно для себя заметил Уильям, что барабан действительно утих.
– Ах, парень попросту бережет свои пальцы – они у него едва не синие, – равнодушно пояснил сержант, на что Дэниелс стянул со своих рук теплые толстые перчатки и протянул вниз помощнику.
– Передайте ему, чтобы барабан не умолкал до конца маршрута, – отдал приказ Уильям, и сержант не скрывая недовольства во взгляде перенял перчатки из рук командира. – И поверьте, совсем скоро мы все будем греться у костра в форте, уплетая за обе щеки зажаренного поросенка!
– Надеюсь, – проворчал сержант и отстал от коня, убежав к строю. Уильям достал из седельных сумок другие, кожаные перчатки, которые были более тонкими, и натянул их себе на руки. Спустя пару минут сзади послышался вновь барабанный такт, и навстречу солдатам подул ветер, обрушив на строй порыв снежинок. Служивые тут же начали свободными от мушкетов и саней руками прикрывать лица, бранить погоду и чертыхаться, а Уильям сразу смекнул, что все-таки они постепенно выходит из леса. Значит, форт совсем уже близко.