– Ваша забота льстит мне, сэр. Но не беспокойтесь, как я уже сказал, за себя постоять я сумею, и если чем-то вас обидел – не обессудьте, вчера мы были все не в трезвом сознании.
– Ай, да брось ты эти формальности, мы тебе тут не выходцы из высшего общества, – махнул рукой Роджерс, скривив утомленную гримасу. – Посмотрим заодно, также ли ты хорош в деле, как на словах. Надевай снегоступы и бери мушкет.
– Мушкет? – удивился Уильям, принимая из рук одного рейнджера снегоступы, – Я думал, что моим оружием будет лишь сабля и пистолет.
– Время вспомнить времена, когда ты был рядовым, и носил это у себя на плече, – отшутился Роберт, и тут же послышались смешки из однородной зелёной массы его бойцов. – К тому же, пистолет не бьет на сотню ярдов, как это делает хорошее ружье. И накинь шинель ещё поверх мундира – нам твой красный мундир на белом снегу не очень-то поможет.
– Думаю, я достаточно тепло одет, – возразил на это утверждение Уильям, – ну а чтобы вас не смущал цвет моего кителя, я готов накинуть свой походный плащ.
– Вечно вы делаете все по-своему, – проворчал Роджерс, махнув рукой. – Ладно, черт с ним. Так, пришло время тебя познакомить с моими первыми людьми. Это – Бенджамин Монтгомери, – он указал на старого рейнджера, чей берет также украшали перья.
– Можно просто Бен, – сказал Монтгомери низким басом, – парни зовут меня старым волком.
– Он мой заместитель и правая рука, – пояснил Роджерс, – ну, знаешь, правая рука достаточно важная вещь в нашей жизни, я ведь правша, ха! А это моя левая рука – Натан Гэмбэлл, – вожак указал на более молодого рейнджера с рассеченной шрамом левой щекой. – Отморозок тот ещё, но на него я однозначно могу положиться в трудную минуту. Хорошо стреляет, к слову.
– Приятно познакомиться, – язвительно поклонился Гэмбэлл и сплюнул под ноги Уильяму. Рейнджеры снова засмеялись, но тут же быстро утихли, как только Роджерс поднял ладонь вверх.
– И моя третья рука – Джон Старк, – майор представил ещё одного обладателя перьев на берете и пояснил: – все трое мои доверенные лица и заместители, Бен по старшинству, затем Старк и Гэмбэлл, как самый молодой и пылкий. Остальных тебе знать не обязательно.
– Светает, командир, – осведомил Роджерса Бен, кивая в сторону горизонта, откуда появлялись первые лучи солнца, падавшие на крыши жилищных домов и складов форта. Роберт окинул взглядом восток, повернулся обратно и скомандовал:
– Так, ребята, становимся по Кодексу, и начинаем двигаться. Смит идет в авангарде, Оскар и Уолпол по флангам, Хокинс замыкающий, его величество королевский офицер идет за мной. Остальные в колонну и вперед. Марш!
Рейнджеры водрузили ранцы себе на спины, некоторые похватали упряжки саней с дровами, провиантом и палатками, закинули ружья разных видов на плечи и зашагали из форта. Постовые солдаты открыли перед ними ворота, провожали равнодушными взглядами с облицованных деревом стен, а рейнджеры, миновав укрепления форта, начали выстраиваться в колонну – перечисленные майором люди разошлись по сторонам – в авангард и по флангам, – другие рейнджеры, которых насчитывалось порядка восьмидесяти шести, выстраивались в одну колонну с расстоянием между друг другом в три-четыре ярда. Бен Монтгомери шел первым, сразу за рейнджером, высланным вперед и отошедшим уже на двадцать ярдов от отряда. Гэмбэлл и Роджерс вместе с Уильямом двигались в середине, и в арьергарде шел Джон Старк. Колонна шла по открытой просторной местности через высокие и глубокие снежные наносы, перейдя со временем на опушку и в лесную чащу. На снегоступах было действительно идти гораздо проще, нежели без них – нога не настолько сильно проваливалась под снег, облегчая при этом передвижение даже по глубоким снежным наносам.
– Роджерс, позвольте спросить, – обратился к идущему впереди майору Уильям, – почему вы передвигаетесь растянутой колонной, а не, предположим, строем или несколькими такими колоннами?
– Шестое правило Кодекса – на марше идем колонной по одному на достаточно большом расстоянии друг от друга, чтобы одним выстрелом нельзя было положить двоих, – через плечо пояснил Роджерс, – Быть может, если бы Брэддок вел вас именно так, то не потерял столько людей при Мононгахеле.
И вновь воспоминание о былой битве, состоявшейся в 1755-ом, когда Уильям был ещё рядовым, отслужившим всего несколько месяцев. И сразу же крещение огнем, которое было страшнее самого ужасного кошмара: пальба отовсюду, свист пуль над головой и ушами, умирающий на руках товарищ, крики индейцев, скальпы, прибитые к стволам могучих деревьев, вместо воздуха запах гари и сожженного пороха, крики, ржание лошадей, бесстрашный и бешеный генерал Брэддок, и смерть, смерть, смерть… Уильям никогда не желал вспоминать о пережитом сражении, страшнее столкновения он ещё никогда не переживал. И очень надеялся, что не больше не станет переживать в подобном. Он слышал об обстреле Освего в прошлом году, когда французы, заняв высоту, безнаказанно обстреливали сверху форт, а британские солдаты и комендант лишь беспомощно бегали, пытаясь что-нибудь придумать, а потом резня пленных после капитуляции. Уильям мог бы быть участником тех событий, но по воле счастливого случая его комиссовали из форта буквально за несколько недель до начала осады. Пока что англичане и французы не приобрели ощутимого преимущества над друг другом, но 1757 год должен был стать поворотным моментом в войне, неизвестно в какую сторону.