Вечером практически все рейнджеры ушли отсыпаться, выставив сменяемых часовых. У тлеющего костра сидели Уильям и Роберт Роджерс – обсуждали план дальнейших действий и маршрут возвращения обратно. Когда все важные вопросы были обсуждены и разобраны, Уильям решил задать ещё один на личную тему:
– Скажите, Роберт, почему между вами и Сэмюэлем произошел тогда конфликт в «Игральной кости»? Мне показалось, что вы питаете личную неприязнь к нему.
– А сам полковник Уилсон тебе не рассказывал о своих похождениях в предыдущую войну? – спросил в ответ Роджерс. – Вот пусть лучше он сам тебе расскажет, чем ты услышишь от меня.
– Ввиду того, что завтра нам вновь придется рисковать, и есть некая возможность моей гибели, я бы все-таки хотел удовлетворить свое желание узнать причину вашей нелюбви к моему довольно близкому другу. – настаивал на своем Уильям и Роджерс все же сдался.
– Настолько ли он близок, что ты не знаешь таких деталей о его жизни? – спросил тот, ерзая на месте. – Значит, правды хочешь? Ну слушай: в прошлую войну твой друг служил на границе с французами. Серьезных сражений в ту войну немного было, лишь набеги друг на друга. Один из таких, кстати, обрушился и на меня, но мы не об этом. Так вот, как-то британцы потеряли старую дряхлую крепость, которую и на картах-то не отмечают уже, не припомню названия. Потеряли из-за того, что не додумались одному пленному пареньку глаза завязать, а он обнаружил парочку уязвимостей и численность скромного гарнизона. Паренька обменяли, он все доложил, французы вернулись и разнесли гарнизон к чертям. Тут-то англичане и вспомнили о нашем юном герое, и о том, где он живет. Наведались в ту деревеньку, сопротивления почти не встретили, отпраздновали победу, а несколько солдат так надрались, что решили поквитаться с засранцем. Ворвались, избили, связали, а его мать и сестру изнасиловали, как шлюх не дерут в борделях, да так увлеклись, что девочку нечаянно убили. Мать, по-моему, тоже, или же она потом с горя вздернулась, не помню. Пьяниц арестовали, подвели под трибунал, всех разжаловали, а господина Уилсона вдруг неожиданно помиловали, вынесли выговор и упросили внести залог. Ну, как тебе тот факт, что он из забавы женщин убил? Достойно уважения, не правда ли?
Уильям сидел в молчании, погрузившись в историю. Каждое слово из рассказа вставало у него перед глазами, но он не мог поверить в то, что Сэмюэль умолчал об этом. Ведь они часто беседовали по душам, делясь рассказами о своей жизни и посвящая друг друга в довольно личные темы. Почему он не сказал?
– Я не верю, – помотал головой Уильям, отказываясь признавать рассказанное за правду. – Просто не могу поверить в это.
– Ну, теперь ты знаешь своего друга гораздо лучше, – иронично усмехнулся Роджерс и встал с места. – Ладно, завтра трудный день, надо отдохнуть хорошенько и выспаться. Ты тоже не засиживайся и постарайся завтра не умереть, от твоих глаз и голоса зависит дальнейшее существование моих отрядов. Доброй ночи, Уильям.
Он ушел, оставив Дэниелса сидеть в одиночестве. Тот провел ещё много времени наедине со своими мыслями у потухшего костра и в глухой час ночи отправился спать.
***
21 января, 1757 год
С самого раннего утра сверху валили крупные хлопья снега, которые могли запросто замести следы. Стояла безветренная погода, что, с одной стороны, упрощало передвижение по лесистой местности, но, с другой, видимость на расстоянии все также оставалась хорошей. Отряд, оставив десятерых в засаде возле лагеря и предварительно выслав вперед разведчиков, двинулся к озеру Шамплейн, что располагалось позади форта Карильон. Оно выглядело гораздо шире и объемнее, нежели узкий коридор озера Джордж. Рейнджеры шли осторожно, озираясь по сторонам, словно волки, подбирающиеся к овечьему стаду. По словам Роджерса, они должны были выйти к одному из путей сообщений между фортами, и сидеть в засаде до тех пор, пока какой-нибудь конвой не будет проходить мимо.