– Не знаешь, где можно найти Кэтти?
– Да она у кухарок, кажется. Обед готовит…
Роджерс усмехнулся и по-дружески ударил Уильяма по плечу:
– Ай да сукин ты сын, ха-ха! Недавно был на волосок от смерти, а сейчас по девкам готов идти? Ну понимаю, понимаю. Только будь-ка с ней аккуратней. А то как бы она с сифилисом не оказалась…
– В любом случае, я с ней уже спал, – пожал плечами Уильям и снял треуголку. – Теперь прошу меня простить, но вынужден откланяться.
– Давай-давай, иди по делам сердечным, джентльмен, ха-ха! – рассмеялся Роджерс и двинулся в обеденную к своим парням. Уильям же отправился к кухаркам, выцепил оттуда Кэтти и увел её в ту самую комнатушку. Едва лишь захлопнулась дверь, как эти двое слились в страстном поцелуе, стягивая одежду друг с друга. Он бросил её на кровать, продолжая целовать ноги и руки, слушая её тяжелое дыхание, и испытывая яркие эмоции до самой темноты.
Глава 4. Гамбит Паунэлла
Закат медленно погружал заснеженный Бостон в темноту. Небо было затянуто серыми облаками, щедро сыпавшими хлопьями снега – на дворе стоял февраль. Горожане, шнырявшие по улицам по своим делам, медленно расползались по домам, забывая о бытовой суете уходящего дня. Дворик белой усадьбы прибирал вечно хмурый слуга, расчищая тропинки сада для хозяина роскошного дома. Сам же хозяин ссутулившись сидел за бумагами в своем кабинете, перебирая рапорты и канцелярию, донесения разведки и кучу прочих военных дел, возложенных на него эрлом Лауденом. Сам же главнокомандующий быстро увлекся делом, в котором был, как рыба в воде – административными колониальными вопросами.
В руках господина оказался рапорт, касающийся рейнджеров Роджерса. Господин припомнил, кто именно должен был его составить, и принялся читать от начала и до конца, периодически вздыхая и нахмуривая брови. Его доброму другу снова пришлось влезть в опасную заварушку, чудом оставшись в живых. Таково было его наказание, возложенный долг перед короной за связь с французской шпионкой. Закончив чтение, статный господин сложил рапорт и с тяжелым вздохом сказал:
– Бедный Уильям, сколько же бед свалилось на твою голову с этой войной.
В отличии от своего друга, он побывал лишь единожды на поле боя за последние годы. Совсем отвык от запаха пороха, от раскатов выстрелов, бравых команд офицеров, канонад артиллерии, ритмичного боя барабанщиков. Была в этом всем некая своя романтика, когда кровь приливает к сердцу и голове, что вынуждает быстро соображать и грамотно командовать. В самой войне не было ничего прекрасного, однако атмосфера баталии не сравнима ни с чем. Однако скорее романтизируют лишь только офицеры и генералы, чья победоносная тактика и собирает больше лавров, обычно обходя стороной пехоту – непосредственных участников сражения. Людей, кто заслуживает признания не менее командиров, однако их, как правило, обходят стороной. В этом есть огромная несправедливость.
В кабинет постучали, выдернув господина из размышлений и облаков фантазии. Дверной замок повернулся, приоткрыв дверь, и из-за неё появилась уже привычная недовольная физиономия.
– Вы практически сидите в темноте, господин Уилсон, – заботливо подметил Салливан и прошел вовнутрь. – Я закончил убирать сад, и хочу вас осведомить, что часы пробили восемь, как вы меня просили.
– Благодарю, – учтиво кивнул Уилсон своему слуге и распорядился: – подготовьтесь к визиту, как я вас просил – мой гость должен подойти с минуты на минуту.
– Разумеется, сэр. – кивнул Салливан, неторопливо зажигая свечи на стенах и на столе. Когда комната озарилась теплым светом, он вновь удалился, оставив Уилсона одного. Тот откинулся на спинку стула, волнительно вздохнул и удивился, как не заметил наступления сумерек. Встав из-за стола, он снял алый узорчатый халат и убрал его в шкаф, оставшись стоять в сорочке и брюках по колено. Натянув на ноги белые чулки и просунув ступни в кожаные туфли с серебряными пряжками, он покрасовался у зеркала, поправил медные волосы, собранные в хвостик на спине, и провел рукой по щеке, проверяя щетину. Для него и это казалось странным – ему всегда удавалось оставаться статным в любом своем виде, однако сейчас легкое волнение шептало, будто вид неподобающий. Промелькнула мысль одеться в парадный мундир, однако этот красный китель так уже приелся глазу, что скорее хотелось отсрочить момент его надевания.
Уилсон заходил по кабинету из стороны в сторону, как индийский тигр в клетке, перебирая в голове мысли и повторяя вопрос: «черт, ну когда же она придет?!». Он то подходил к зеркалу, проверяя свой внешний вид, то к окну, выходящему на улицу, где были зажжены фонари, высматривая до сердца желанную фигуру. И вскоре она появилась – в черном плаще, под которым, наверное, красовался атласный наряд, и капюшоне, который прятал неземную красоту от людских глаз. Фигура прошла к дверям усадьбы и постучала в дверной молоток, висевший в пасте бронзового льва. Дверь приоткрылась, и слуга в желтом сюртуке пригласил визитера вовнутрь.