– Кто приходил? – поинтересовалась Элизабет, стягивая одеяло с тела. Она встала босыми ножками на индийский ковер и пошла к оторопевшему Сэмюэлю, который не мог налюбоваться девичьей наготой.
– Дела, вопросы и прочая скукотень, – отмахнулся Уилсон сделав шаг навстречу. Элизабет утонула в его объятиях и нежно прошептала:
– Пусть все дела подождут. Я так долго ждала нашей встречи.
– И я… – также шепотом ответил Сэмюэль, и они поцеловались.
***
Элизабет вернулась в отцовское поместье около полуночи на пойманном экипаже. Пройдя роскошный сад, миновав аллеи заснеженных деревьев, она вошла в огромный особняк, как ей навстречу вышел лакей и несколько требовательным тоном попросил её пройти к отцу.
Лоуренс Кингсли сидел в огромной гостиной у растопленного камина, поставив трость перед собой и опершись на неё подбородком. Рядом на низком столике стоял бокал с виски и серебряная тарелка с фруктами. Двойные двери распахнулись, и в гостиную проследовала девушка, чьи шаги раздавались эхом по зале. Поначалу Лоуренс не обратил внимание на неё, погруженный в свои мысли, и одарил дочь взглядом лишь тогда, когда она встала за креслом.
– Кучер вернулся пьяный и без тебя, – недовольно сказал он мрачным голосом. – Почему?
– Я пребывала в хорошем настроении, и решила позволить нашему слуге тоже отдохнуть немного, – честно призналась Элизабет, встретившись с пристальным изучающим отцовским взглядом. Он пытался понять, насколько честна его дочь перед ним, ведь выпивший кучер по прибытию честно признался, что поспешил вернуться за дочерью своего господина к Гамильтонам, однако те сообщили, что юная Кингсли не появлялась у них. В глазах Лоуренса, таких же изумрудных, как у дочери, поблескивали язычки пламени, седые брови грозно хмурились, губы были поджаты – все лицо говорило о том, что он о чем-то догадывается. Гнев отца всегда был грозным и непредсказуемым, и после его вспышек обычно раздувались колоссальные конфликты, после которых их участники могли не разговаривать долгое время. И сейчас господин Кингсли решал, стоит ли разводить очередной конфликт, или же нет? К тому же, ему донесли приятные новости, которыми ему не терпелось поделиться.
– Сядь, дочь моя, – смягчившись, сказал Лоуренс, кивнув на кресло позади него. Элизабет послушно села, а отец повернулся к ней лицом и торжественно заговорил: – сегодня мне принесли известия, что созванный совет губернаторов провинций рассмотрел мою кандидатуру на пост губернатора Массачусетса. И эта новость оказалась для меня не столь неожиданным сюрпризом, в отличие от того, что я набрал большинство голосов, обогнав господина Паунэлла!
– Правда?! – удивилась Элизабет, выпучив глаза. – Так вас назначают губернатором Бостона и… правителем Новой Англии?!
– Да, все верно! – гордо ответил господин Кингсли с улыбкой на лице. Он сделал глоток из бокала, откинулся на спинку и продолжил: – совсем скоро будет издан указ, подписанный всеми двенадцатью губернаторами, а также одобренный эрлом Лауденом. До сих пор не верится, если честно, что меня сочли достойным правителем.
– Я так рада! – призналась девушка, сжав руки в замок у груди. Она широко заулыбалась, с любовью глядя на отца, и её эмоции сгладили его негодование по поводу интрижек дочери.
– Соизволишь ли отпраздновать со мной эту дивную весть? – смеясь, спросил у Элизабет отец, кивнув на второй пустующий бокал на столике. Радостная дама не отказалась от приглашения, и они вместе принялись делить семейное счастье.
***
Улицы опустели окончательно. Лишь только некоторые бродяги и пьянчуги единично шатались под снегопадом, оглядываясь на одинокий проезжающий экипаж, за чьими поводьями сидели два гренадера в меховых шапках и с мушкетами рядом. Внутри экипажа также сидели ещё двое солдат вместе с офицером гренадерского полка, их компанию составлял знатный человек в коричневой треуголке, из-под которой свисали кудри парика. Он молча смотрел в окно, вглядываясь в сменяющиеся дома и лица прохожих. В руках у него были бумаги, бережно сложенные в конверт, чтобы не испортиться под снегом. Именно эти бумаги решали судьбу всей Новой Англии, и их порча являлась недопустимой.