Постукивая тростью, он удалился из гостиной, и вскоре с остальными шел по аллее поместья к экипажу, куда затем затолкали бывшего судью. Опомнившись, Элизабет выбежала в атласном платье из дома вдогонку за эскортом, смахивая наворачивающиеся слезы на бегу. Вдруг она споткнулась и обессиленно упала на снежную дорожку, издав страдальческий крик. Всхлипнув, она оперлась на руки – удар пришелся на локоть и колено. Подняв взгляд, девушка увидела, как экипаж тронулся, увозя отца в неизвестном направлении.
– Нет! – кричала она, но было уже поздно. Экипаж скрылся за забором и Элизабет осталась сидеть в одиночестве на морозе, пытаясь собраться с мыслями и успокоиться. Злость и гнев к Паунэллу переполняли её. Всего один человек смог испортить столь замечательный день, разрушив её привычный жизненный уклад и бросить её совсем одну на произвол судьбы. Оставалось только одно – бежать к Уилсону и просить помощи. Собравшись с силами, девушка поднялась и подбирая подолы платья выбежала за ворота и направилась в сторону усадьбы своего возлюбленного. К своей последней надежде. Не смотря на трагедию, в тот момент она была рада, что у неё есть человек, кому она может доверять.
Глава 5. "Теплый прием"
К южным Бостонским воротам по ещё заснеженным дорогам волочился армейский строй во главе со своим капитаном. Стояла середина февраля, погода оставалась удивительно холодной, а новые снежные бури по новой засыпали дороги и дома, укрывая городскую территорию мягкой белой простыней.
Уильям, покачиваясь, утомленный дорогой, скакал верхом на уставшей лошади – он и его подчиненные солдаты двигались прямиком из Олбани. После битвы на снегоступах и составлении подробного рапорта, Дэниелс пожелал не задерживаться надолго в форте Уильям-Генри, и отправился обратно в расположение своего полка под командованием полковника Джеймса Монро. Однако, в короткие сроки прибыть с написанным рапортом на аудиенцию к эрлу Лаудену ему было не суждено – главнокомандующий начал переформировывать и перераспределять войска внутри всех тринадцати колоний, так как считал, что силы крайне не сбалансированы, и некоторые полки требовали немедленного пополнения личного состава, нежели другие. Такая участь постигла и полк Монро – несколько рот были переброшены под командование других офицеров на пограничных районах несмотря на то, что Олбани находился недалеко от спорных территорий. Дождавшись соответствующих распоряжений из Бостона, Монро распрощался с указанными ротами, но в свою очередь потребовал повышения званий некоторых офицеров, и теперь следовало заняться восполнением пустых мест людской силой. Потому, вместе с Дэниелсом, на которого повесили данную задачу, отправился и новоиспеченный гренадерский лейтенант Абрахам Элмерс – старый товарищ Уильяма по службе и по совместительству его наставник по фехтованию. В связи с повышением, ему тоже следовало заняться отбором новых лиц в свой отряд, который теперь состоял не из десяти, а из тридцати человек, и в чем-то его задача казалась проще – отбор должен был проходить из действующих или отставных солдат со стажем, кто подходил под гренадерские критерии.
Так, рота Дэниелса и пока ещё скромный отряд Элмерса проследовали в форт Саутгейт, где ранее начинал свою службу Уильям. Проезжая по знакомым местам, у него всплывали воспоминания о былых временах, бесконечной муштре от рассвета до заката, тренировках на стрельбище и по штыковому бою; о его первых сослуживцах и командире, кто был вскоре бесславно застрелен в битве при Мононгахеле. Заснеженные высокие каменные стены величественно, как и раньше, стояли на страже города, неся на себе угрожающие пушечные батареи, готовые стрелять по команде. Стрельбище ничуть не изменилось, разве что поменяли соломенные чучела, которые прежде служили мишенями, на новые. Из окон казарм теплился нежный уютный свет, манящий зайти внутрь и погреться у очага.
Часовые на посту недовольно косились на новоприбывших солдат из чужого полка – расквартировать лишние рты никто не горел желанием, как и тамошний комендант, который все ещё занимал свой пост. По прибытии, Дэниелсу и Элмерсу было доложено, что не представляется возможным выделение дополнительных кроватей на долгий период, как и то, что в казармах не найдется свободных мест на шестьдесят человек. Тогда Уильям выстроил своих людей в три шеренги, и, встав перед ними на плацу, разъяснил ситуацию: