– Его методы действительно немыслимы, капитан Дэниелс, – добавил от себя комендант, – но по неизвестным мне причинам ни одна вылазка не закончилась ещё трагедией. Полагаю, это все, что майор Роджерс должен был сказать?
– Касательно плана мне больше нечего добавить, – кивнул головой Роджерс и обратился к Уильяму: – отоспитесь сегодня хорошенько, подготовьте одежду и наберитесь сил и терпения – это не мирная прогулка, и, как знать, вернемся ли мы живыми.
Уильям от этих слов нервно сглотнул, стараясь не показывать своего волнения перед колониальным майором, но тот все же уловил его и язвительно воскликнул:
– Ха, надеюсь, вы не наделаете в портки, ваше превосходительство?
– Роджерс, черт возьми, я попрошу вас соблюдать меры приличия и блюсти этикет в моем присутствии! – неожиданно вскипел комендант, грозно высказываясь рейнджеру. – Мы не ваши подчиненные и не сброд, который будет терпеть грязные и неуместные шуточки и зловонный перегар из вашей пасти. Мы – слуги короля, представляем его величество в колониях и требуем должного отношения к нам!
Роджерс удовлетворенно ухмыльнулся – он ждал, когда комендант выйдет из себя. Неспешно повернувшись к офицеру, он вытянулся во весь рост – комендант оторопел, поежился, поставил пустой фужер на стол и обхватил пальцами рукоятку палаша, висящего на поясе. Рейнджер продолжал ухмыляться и начал напирать на командующего:
– Напомните-ка, ваша светлость, кто привел к вам пленного дозорного прямо из-под стен Карильона? – издевательски вежливо спросил Роджерс своим грубым и хрипловатым голосом.
– Да при чем здесь…
– При всем, – Роджерс отрезал, словно зарычав по-медвежьи. – Кто не давал продохнуть французам, спутал все карты и почему вы не видели их в своих окрестностях уже несколько месяцев? Это мы, королевские рейнджеры! И если ты ещё раз посмеешь мне указывать, я отойду в сторону и буду смотреть, как дикари и лягушатники громят этот форт и вырезают красных мундиров, как это было в Освего. Понял?!
– Ещё посмотрим Роджерс, кто кого… – презренно пригрозил комендант, убрав руку с палаша. – А теперь прошу избавить наше общество от невежества и хамства. Разговор окончен!
Рейнджер твердо зашагал к выходу и хлопнул дверью так, что с крыши рухнул налетевший снег. Оба офицера остались стоять в тишине, и лишь треск горящих дров в очаге разбавлял неловкую паузу. Уильям, молча наблюдавший за сей картиной, осторожно подметил:
– Нехорошо вышло. Вы так всегда?
– Эти рейнджеры – красное пятно на наших мундирах, – пояснил комендант, взяв в руки открытую бутылку вина. Он продолжил, набирая напиток в фужер: – сброд, разбойники, пираты. Да Черная борода годится им в подметки! Если вы когда-либо искали олицетворение невежества, хамства и грубости – вы его нашли. Но оно и видно, все колонисты будто одичавшие, им чужды наши взгляды и порядки. Поэтому прошу вас быть аккуратнее с ними – это порывистые люди, и вы будете среди них. Я мог бы приставить к вам охрану, но, боюсь, это ещё сильнее разгорячит наших друзей – они не очень-то были счастливы, услышав о вас.
– Благодарю, опыт в общении с подобным контингентом у меня имеется, я найду общий язык, – заверил Уильям коменданта, стараясь выглядеть как можно убедительнее.
– Остаток дня можете провести в доме офицеров. Сегодня я велю открыть наши запасы вина, эля и пива. Пусть ребята отдохнут, да и вас проводить не мешало бы. Если есть желание, приходите вечером в обеденную. И удачи вам завтра.
– Благодарю вас, – откланялся Дэниелс. – До встречи.
– Да направит вас рука Провиденья, – пожелал комендант на прощание, и Уильям покинул комендантскую. Испытывая волнение перед предстоящей вылазкой, ему очень хотелось унять свой страх, и обещанный вечер веселья в импровизированном кабаке он был не прочь посетить. Снаружи стояла непогода, холодный ветер обдувал лицо, и скоротать время Уильям решил в офицерском доме. Там отдыхали офицеры, свободные от патрулирования и муштры солдат, поэтому Дэниелс застал лишь трех командиров в разных званиях.
Сев за письменный стол у заиндевевшего окна, через которое свистел ветер, он достал несколько листов бумаги, перья, чернила и принялся писать сначала доклад о прибытии для отчетности, а затем и письма для отца и полковника Уилсона в Бостон, сестре в Лондон и Калебу в Коннектикут. Письма были примерно одинакового содержания, где молодой капитан описывал близким свой путь до форта, о разговоре с комендантом и вожаком рейнджеров, о переживаниях по поводу выступления во вражеские земли, представляя при этом каждого, кому он писал. Отец бы посоветовал быть храбрым и не лезть под пули, сестра постаралась неумело поддержать, Калеб стал отвлекать своими рассказами за кружкой выпивки. Ответ Уилсона было сложнее всего предугадать – былые близкие друзья отстранились друг от друга из-за службы, но Сэмюэль, как старший брат, пытался во всем покровительствовать своего друга и вытаскивать из передряг. Но на службе это давалось с большим трудом – почти все свои сражения Уильям был предоставлен самому себе, он сам спасал свою шкуру, сам бился за жизнь, и всегда сам выходил из всех взбучек победителем. Лишь однажды при мятеже в Освего дружеская пуля случайно угодила ему в бок – рана затянулась, но изредка ощущалась ноющая боль, хоть и становилась с каждым днем все тише и тише.