Роджерс удалился к своим рейнджерам, Уильям проводил его взглядом и устало вздохнул – неужели ему придется на протяжении нескольких дней пребывать в таком обществе грязных шуток и бестактности?
– Мда уж, приятный тип, – отшутился Уильям перед подчиненными солдатами. Все усмехнулись и принялись веселиться дальше, но завидовавший капитану рядовой пробурчал себе под нос:
– Хороший офицер не дал бы себя так унизить, а сразу наказал обидчика за посягательство на его честь.
– Что ты хочешь этим сказать, Джим? – спросил Дэниелс, чувствуя вновь нарастающее напряжение в компании.
– Да то, что ты малявка, и не достоин носить такое звание! – вскипел солдат, резко встав с места. – Что, думаешь, купил себе чин и теперь всего добился? За пару лет из рядовых в капитаны встал, поглядите-ка! Да ты слюнтяй ещё зеленый, вот ты кто! И на твоем месте должен быть другой!
За капитана вдруг вступились сослуживцы, одернув своего товарища:
– Джим, остынь, совсем рехнулся?
– Ты как с офицером разговариваешь?
Уильям переварил все сказанное Джимом, сделал пару глубоких вдохов и спокойно, без неприязни и обиды сказал:
– Отнюдь, Джим, может я и молод и довольно быстро стал офицером не без посторонней помощи, не стану скрывать, но заслуг перед командованием у меня достаточно. Я чудом пережил битву при Мононгахеле, где смерть царила в воздухе на каждом шагу, сохранял равновесие между сельчанами и произволом наместничьего капитана, раскрыл преступление и предотвратил мятеж в одном из фортов. Если же ты думаешь, что мне предоставили все на блюдечке с голубой каемочкой – это далеко не так. И завтра мне предстоит новое испытание, и неизвестно, вернусь ли я из него живым и здоровым. Так что в следующий раз, прежде чем завидовать моему положению и считать меня слабаком – вспомни эти слова, ведь в следующий раз, если такое ещё повторится, я подвергну тебя наказанию в виде пятидесяти ударов кнутом, чтобы доказать тебе свой характер. Ты понял меня?
– Пошел ты, командир, – буркнул Джим, вышел из-за стола и отошел в другой угол помещения в новую компанию, где на его прибытие даже не обратили внимание. Уильям сверлил его взглядом, не понимая, чем он заслужил такое отношение, но подчиненные солдаты окликнули молодого капитана и заверили в том, что их устраивает ходить под командованием Дэниелса. Тот поблагодарил парней за теплые и добрые слова, и поспешил выйти на улицу, чтобы остыть и успокоиться.
Выйдя за дверь, Уильяма вновь обдало холодным воздухом, что привело его сразу в ясность мысли. Он отхлебнул из кружки, встал у перил и глядел в небо, где восходил полумесяц. Снаружи было так прохладно и тихо, что обратно вовнутрь заходить совсем не хотелось. В голову вновь полезли мысли о Джейн, сердце, разгоряченное алкоголем, забилось чаще, от теплых чувств и от неуемного горя, неразделенной любви и одиночества. Уильям склонил голову и вытер намокшие глаза рукавом:
«Ты бы знала, как тебя не хватает…» вновь пронеслась мысль, посещавшая его едва ли не каждый день. И вдруг он услышал теплый, нежный голос откуда-то сбоку:
– Она, как ласточка, парящая в облаках,
Она, как речка, бегущая на берегах,
Она, как солнце, над гладью морей,
Жила в любви, но любви больше нет…
Уильям повернулся на голос и увидел красивую девушку, стоявшую в нескольких шагах от него. Она пристально смотрела на небеса, почесывая косу на плече, и продолжала петь:
– В свой сад девица зашла,
Дикой примулы рассадник нашла,
Рвала и тянула цветок за цветком,
Пока её фартук не набился битком.
Затем из роз сплела кровать,
Легла на алую постель отдыхать,
Легла, ни проронив лишних слов,
И тогда разбилась её любовь…
Она, как ласточка, парящая в облаках,
Она, как речка, бегущая на берегах,
Она, как солнце, над гладью морей,
Жила в любви, но любви больше нет…
Девушка закончила петь и тяжело вздохнула. Необъяснимо для себя Уильям почувствовал, как песня тронула его до глубины души. Как горек и ласков был её голос, как близка по духу она показалась ему.
– Красивая песня, – подметил Уильям, неожиданно для девушки – та резко обернулась и удивленно взглянула на него. – Никогда раньше в забегаловках её не слышал.