Диаба давно не срывался на обсуждение своих планов, я попробовал вытянуть из него ещё больше:
— Какой истины?
— Всякой. Хотя бы такой. Низкие ищут и желают даров Дивии, этот предрассудок мешает им понять, что Дивия не есть источник блага или горя, она просто твердь, поднятая в небо хитроумием предтеч. Источником высшего зла являются извращённые собственным чванством люди, живущие на тверди.
— То есть высшие люди?
— Высших не существует. Но да, они. Только удаление их с тверди принесёт благо миру и восстановит справедливость.
Словно бы подводя черту под его словами, башня сильно накренилась. Я ухватился за прутья решётки. Диаба устоял на ногах. Гневно замахав руками, он убежал, выкрикивая:
— Болван и сын гнилого болвана! Это, по-твоему, поворот на три верёвки?
Не знаю, в чём заключалась проблема управления башней, но после «поворота на три верёвки» качка сделалась постоянной. Меня швыряло по всей темнице. Синий фонарь бился об углы. Горшок отхожего места расплёскивал своё содержимое по стенам. А матрас гонялся за мной, словно его подстёгивали «Отталкиванием Вещества».
Болтанка не походила на сражение, скорее на преодоление воздушных ям.
И длилось это довольно долго. Когда качка затихла, мне удалось уложить матрас на пол и немного поспать. Потом качка возобновилась, расшвыряв меня и матрас по темнице.
Очередную передышку я встретил, держась за прутья решётки. Турбулентность расшатала брёвна, закрывавшие мою камеру, и ослабила вделанные в пол и стены железные прутья. Можно расшатать их сильнее! Тем более что прошли сутки, а колдуны не обновили ослабляющие озарения.
Напрягая тощие линии, я пытался раздвинуть прутья. Одновременно прислушивался — в глубине башни закипела суматоха. Ноги топали по лесенкам, гремели открываемые или закрываемые ставни. Что-то грохало, кто-то ругался, а кто-то вообще заливисто хохотал. Будто весь экипаж разом сошёл с ума. В дополнение ко всему донеслось пение шаманов, гул барабанов и вой дудок из ракушек, сопровождаемые треском, в происхождении которого я не сомневался: трясли корзинами костей. Костей моих товарищей.
Грязь ведает, какой бесовский обряд они затеяли, но обо мне позабыли. Это придало сил, я даже раздвинул слегка прутья. Ежесекундно прикладывал к прутьям голову, проверяя, пролазит ли?
Ещё немного… Я с силой сунул голову меж прутьев.
— Не спеши, Самиран, — раздался насмешливый голос Диабы. — Мы уже на месте.
Я начал тащить голову обратно.
— Эй, бездельники, сношать вас рыбой-пилой! — крикнул Диаба на языке сиабхи. — Чья очередь ослабить носогордого?
Послышались шаги и виноватые оханья. За ними — шлепки оплеух: Диаба наказал провинившихся. Потом на меня навалили столько ослаблений, что я так и повис — с головой, застрявшей меж прутьев.
— Полегче, недоумки! — снова прикрикнул Диаба. — Не хватало ещё, чтобы вы мне убили этого носогордого, когда мы уже прибыли в Свободную Вершину.
Меня вынули из зажима прутьев, уложили на матрас, подняли и понесли куда-то.
29. Низкие тугодумы и особые условия
Я полагал, что снова очнусь в неизвестно каком месте, но на этот раз я не потерял сознания, хотя был близок к этому.
Я увидел проплывшие надо мной каменные своды башни. Потом раму ворот, покрытую коричневым налётом, вероятно, от химического оружия. Потом меня ослепил серый свет. Некоторое время я лежал, зажмурившись, но адаптировался и приоткрыл веки. Ничего особенного — обычное серое небо с клочьями чёрных облаков.
— Доослаблялись, болваны? — услышал я Диабу. — Он даже сидеть не может.
— Могу, — прохрипел я и рывком сел на матрасе.
Зрение будто выцвело от резкой перемены освещённости. Но я различил смутные силуэты каких-то домов… Треугольным тёмным пятном возвышалась гора с прорубленными в ней арками и лестницами. Очень похоже на родной утёс с квартирой родителей Самирана.
— Что скажешь? — нетерпеливо осведомился Диаба.
— Я ни грязи не вижу.
В лицо плеснули воды. Я протёр глаза. Покачиваясь, встал с матраса, словно так мне будет лучше видно. Но видно было всё то же — дома дивианской архитектуры, жилые утёсы и даже рощицы деревьев ман-ги. Между ними расставлены изваяния каких-то людей, судя по одежде — учителя.
— Что за…
Я вдруг поверил, что всё это время мы летели в Дивию. И прилетели. Но летающая твердь почему-то занесена снегом.
— Понял? — насмешливо спросил Диаба.
— Нет. Мы где?
— В Свободной Вершине.
— Это… Дивия?
— Эй, дай ему освежиться.