Диаба не посвящал меня в свои планы, но несложно догадаться, что восстановление сети световодных путей — важный этап возрождения Нутра Отшиба. От его успешного завершения вообще зависело всё.
В Дивии от световодных путей работали мощные печи для плавки металлов, мрачного камня и закалки небесного стекла. От них работали водные жилы и силовые жилы, поворачивающие ветроломы под нужным углом. Значительная часть энергии уходила через пуповины на Отшибы, управляя их полётом и работой ещё более мощных плавильных печей и других секретных устройств сословия Созидающих Вещи.
Диаба спешил подключить печь Кузницы Победы к энергии Сердца Отшиба, чтобы плавить больше металлов для доспехов и оружия. Кроме того, низкие начнут делать небесное стекло, мрачный камень и другие сложные материалы, ранее доступные только дивианцам. Энергетическое изобилие увеличит производственные возможности Свободной Вершины.
Новые материалы и доступная энергия помогут завершить возрождение Нутра. Отшиб поднимется в небо. Свободная Вершина и без умения летать успела насолить Дивии. А когда приобретёт свободу передвижения, станет смертельно опасной для летающей тверди.
Мог ли я как-то повлиять на это? Нет, пока что никак.
Саботировать выращивание органов невозможно. Я их или выращиваю, или под зажигательные пляски жрецов мой труп разложат на алтаре и разделают на полоски. Из костей соберут бижутерию для грязных колдунов и погремушки для шаманских посохов. Славные выучки съедят мои мозги, а мой череп установят в подножие алтаря, присоединив к черепам других неизвестных героев.
О моей твёрдости перед лицом врага никто не узнает. Обо мне не высекут скрижаль, не споют гимн в Доме Пения, не заведут хоровод в Доме Танца и не сотворят «Игру Света», хотя бы порнографического содержания.
Под эти мысли я заснул, а проснулся уже в своей постели, накрытый звериными шкурами.
Я бы спал дальше, но Диаба стянул с меня шкуры и сказал:
— Я доволен тобой, Самиран. Ты выполнил своё обещание и хорошо потрудился во славу Свободной Вершины. Будешь трудиться дальше?
«У меня есть выбор?» — хотел сказать я, но смиренно ответил:
— Только когда высплюсь.
— Ха-ха, сейчас я покажу тебе одну скрижаль, и сон твой пропадёт.
— Не уверен, — пробурчал я. — Я прочитал столько скрижалей, что ещё одна усыпит меня.
— Эту скрижаль моя жена показывала всем демонам, сброшенным в грязь с Дивии.
Я встал с ложа:
— Ладно, убедил. Что особенного в этой скрижали?
— Моя жена искала демонов, способных понять, высеченные в камне знаки.
— И кто-то их понял?
— Никто. Ни один демон не понял знаков. После смерти моей женщины я продолжил показывать сию скрижаль падшим.
— И как?
— Все падшие были не как моя женщина, а как обычные носогордые. А ты — похож на мою женщину.
— Ага, — хмыкнул я, почесав отросшую за время плена бороду.
— Похож не лицом и телом, а повадкой и разговором, — поправился Диаба,
— Хватит соблазнять меня, тащи свою удивительную скрижаль.
Я сел на толстые ковры, расстеленные в центре комнаты. На них стоял обеденный столик с корзинами мяса и дурно приготовленной ман-ги.
Диаба вышел и минут через десять вернулся, неся на вытянутых руках что-то плоское, завёрнутое в золотую ткань. Он сел напротив меня и бережно положил это между нами. Торжественно, как самурай, готовящийся к ритуальному самоубийству, размотал полоски ткани.
✦ ✦ ✦
Я ожидал увидеть скрижаль, отзывающуюся на линии высших людей, но Диаба принёс простую каменную плиту. На ней вырезано несколько столбиков неуклюжих закорючек, похожих на те, что высекали ач-чийцы, имитируя скрижали высших.
— Чепуха какая-то, — сказал я.
— Ты не понял этих знаков, Самиран?
— Это бестолковые каракули низких.
Проследив за выражением моего лица, Диаба вздохнул:
— Жаль. Я думал, ты поймёшь их, как моя женщина.
— Ну, прости, неуважаемый. И вообще, как ты определяешь, что кто-то понял или не понял бессмысленные зарубки?
— Мне известно, что там высечено.
— Это тайнопись? — спросил я.
— Нет.
Диаба начал заворачивать доску… и тогда я отчётливо вспомнил: где-то я видел эти знаки! Уж не этим ли шифром последователи Моваха вели записи? Нет-нет, эти знаки совсем другие… Голос, а? Голос?