Тут открывалось окно возможностей для менее славных родов. Как когда-то Саран решили, что ребёнок Мадхури должен усвоить «Дуновение Жизни» и заняться поддержкой жизни в дряхлых стариках и старушках в обмен на возвышение рода Саран в сословии, что привело бы к расширению квоты на хворых и увеличению доходов всего рода. Только став первым старшим, я осознал, как сильно я подгадил роду Саран своим выбором предназначения.
Словом, любой дивианец, прежде чем выдать какую-то идею о новом методе применения озарений, прогонял в уме последствия инициативы. Поэтому многие идеи не озвучивались тупо из-за страха огорчить своих старших.
К счастью, я не опутан условностями, как другие славные дивианцы во власти. Мне плевать на последствия и потерю уважение от каких-то там старших сословия. Поэтому я сразу распорядился провести экспериментальное лечение и позвал на него Хину Ронгоа.
Проведя несколько экспериментов с Амаком, я убедился, что «Перенос Хвори» вполне работал по цепочке: Амак брал чужую хворь, немного страдал от неё и передавал другому.
Как тут не вспомнить поговорку из будущего: «Икота, икота, перейди на Федота, с Федота на Якова, с Якова на всякого». Корни этого древнего заговора явно росли из «Переноса Хвори».
Под моим наблюдением Амак Саран успешно перетащил остатки отравы из тела воина рода Кохуру в одного из низких пленников. Низкий впал в наркотический транс, а потом умер.
Хину Ронгоа нехотя объявил другим целителям:
— Лечение через «Перенос Хвори», предложенное выходцами из рода Саран, отвратительно и лишено изящества. Но сгодится на первое время, пока мы не изыщем исцеление более действенное и угодное сословию.
Амак Саран и ещё трое целителей, получившие «Перенос Хвори» на благоволении, сформировали что-то вроде токсикологического отделения. Теперь возле каждого шатра с ранеными мы держали десятки пленных низких. Когда в палатку приносили отравленного насмерть воина, один из токсикологов перебрасывал его отравление на пленного, а потом передавал другим целителям на исцеление от последствий отравления и ранений.
Некоторых воинов приносили в палатки настолько истыканными отравленными стрелами, что приходилось «фильтровать» их яды не через одного пленного низкого, а двух или трёх. Иногда не хватало даже четырёх… и славного воина заворачивали в покрывало смерти.
А всё из-за того, что воины слишком надеялись на «Телесную Крепость» или были подстёгнуты «Живой Молнией» и не обращали внимания на какие-то там царапины от стрел. Но яду достаточно царапины.
«Перенос Хвори» облегчил работу целителей, хотя и не решил ядовитую проблему полностью. Даже если отравленный воин не умирал, он всё равно долго восстанавливался и не принимал участия в сражениях.
✦ ✦ ✦
Так, от крепости к крепости, мы дотянули до побережья, откуда начали наносить удары по окрестностям Портового Города и его многочисленному морскому флоту.
Во всех столкновениях мы действовали примерно одинаково, слегка варьируя методы ведения боя в зависимости от обстановки. Например, воевать с флотом Портового Города легче, чем с акрабами, полными метких лучников. Морякам некуда отступать, а нам проще атаковать не самих моряков, а корабли. Получив несколько пробоин, деревянные корыта шли на дно, и битва заканчивалась. После чего нашей главной проблемой становилось возвращение на небесный дом — нередко мы дотягивали до него на последних кристаллах, почти зачерпывая Соколами воду.
Правда, сиабхи тоже быстро адаптировались. Поняв, что небольшой радиус действия — слабость летучей кавалерии, в следующей битве они не пошли к берегу всем составом, а выслали три корабля. Мы заглотили наживку и погнались за ними. В итоге сиабхи заманили мой отряд и ещё два отряда летучей кавалерии далеко в море, где атаковали нас всеми видами стрел, кольев и дрынов, густо обмазанных ядом.
В этой воздушно-морской битве, кроме военной хитрости, сиабхи продемонстрировали и свою военную науку: нас впервые атаковали новинкой портового военно-промышленного комплекса — огненными кольями.
Похожими стрелами и кольями нас атаковали раньше, но сиабхи подошли к делу изобретательнее других низких. Опасность новых огненных кольев в том, что к ним приделаны рыбьи пузыри, наполненные горючей смолой. При удачном попадании, пузырь лопался, смола растекалась по корпусу и затекала на панель. А потом — если уж совсем повезёт — загоралась.
Управлять объятыми пламенем воздушными санками — та ещё забава. Даже если огонь не брал наши тела, защищённые «Телесной Крепостью» и «Живой Молнией», то дым от горящей смолы перекрывал водителю обзор. На короткое время подпалённый экипаж терял ориентацию в пространстве и выходил из боя.