Из леса на мальчишек выскочило что-то громадное и сильное, утащило вглубь, и это был не крысоед.
Старик пошёл следом по изломанным веткам и взрыхлённому мху. Глубокая чаща, мрачная и плотная. Ему не нужны фантомы, чтобы видеть направление — всё и так понятно. Света становилось всё меньше. Тварь, похитившая мальчишек, пробуравила настоящий тоннель — узкий, колючий. Ели вокруг почернели, ободранные стволы указывали куда идти. Его сопровождал звук хрустящего под ногами лома. Лес давно лишился обитателей, некому больше петь трели с вершин. Только древний и забытый механизм — недочеловек, своим присутствием нарушает покой.
Но из прошлого здесь было что-то ещё, и это что-то утащило детей. Мысли тревожили старика. Пошли бы они, не явись он в их маленький мир? Не благодаря ли его ответам о крысоеде Сенька подбил остальных и отправился в путь? Зачем он только включал режим упрощённого контакта... так бы он вообще ничего ему не сказал, скорее всего...
Чего не удалось отнять мясникам из учреждения, так это сомнений и принадлежности, хоть и в искалеченном виде, к человеческому роду, со всеми его слабостями. Сомнения, мечтательность, желание быть любимым и любить... Не последние ли чувства привели его к дому сестры? Не надеялся ли он, что хоть единственная оставшаяся в живых родственная душа сможет его полюбить, таким, какой он есть? Все эти мысли, согласно инструкции, следует прогнать через систему. Да и вообще ему не стоит оставаться в режиме человечности длительное время. Да только тогда он совсем перестанет что-либо чувствовать.
А так хочется быть человеком…
Цвет чащи изменился, приобрёл багровые оттенки. Тонкие лучи белого света, пробивающиеся через гущу зарослей, стали красными. Чем глубже он забирался, тем больше и сильнее древесная природа сменялась чем-то противоестественным. Деревья преобразовались в подобие пульсирующих венами органов, алая и бардовая масса вместо мха, бледные и чёрные рубцы на месте рытвин коры, капли гноя заменили иглы. Стволы елей срастались, образовывали широкие и толстые столбы из плоти, поросшие жилами и артериями. Лес преобразился, походил на естественную среду обитания твари, которую он помнил с времён войны.
Существо из мира врагов, пожирающее и перерабатывающее всю биологическую жизнь в сплошную массу, бульон, превращающий окружение в организм, голодный и злобный. Полвека прошло с последнего сражения, но он хорошо помнил, что значит слабость и невнимательность в логове твари. Мальчиков поймали пару часов назад. Чудо оставит их в живых, случайность, по воле случая они будут жить. А он за счёт самого себя, исправности системы, крепкой руки и клинка.
Если он не успеет, если опоздает… лучше твари окажется сильнее и похоронить его вместе с малышами…
Он шёл дальше. Мох под ногами преобразился в жижу, которая издавала чмокающие звуки. Каждый шаг мог закончиться атакой. Отросток появится из ниоткуда и потянет его к самым ужасающим кошмарам. Перед глазами мелькали фантомы мальчиков, утащенных вглубь леса из плоти, мимо живых колонн с пульсирующими венами. Каша, разбирать которую не было желания и смелости. Ему нужно быть более человечным сейчас, чтобы чувствовать, страдать — невозможно быть машиной в такую минуту.
Зачем он пришёл, зачем запалил фитиль малыша Сеньки...
Тварь пожрала бы их спустя время. Ведь знаешь, язва будет разрастаться, пока не поглотит всю жизнь в округе. Рядом деревня, поселения, дети. Всем им повезло, что ты здесь. В твоих силах их спасти. Только используя всё то, что в тебя внедрили. Не даром ведь проверяешь себя каждый день, не зря живёшь в ожидании битвы... не многие могут похвастаться функционированием и половиной инструментария.
Знаю… всё знаю… но мальчишки… зачем он отключил сенсоры?
Призраки исчезли. Мальчишек дотащили до цели. Старик стоял перед поляной красного месива, в центре которой бурлил багровый фонтан.
Он помнил, что это была кровь. В эпицентре находился источник, питающий тварь. В самом сердце было сосредоточение всей кровяной массы, собранной с жертв. Волны бурой жижи расходились от фонтана к берегам, где её всасывали широкие вены, качающие пульсирующими толчками жидкость по исполинскому телу.
Мальчики… они были у берега, в двух метрах от него, их тела…
Старик видел, как по багровым волнам к фонтану плывут детские тельца. Из кровавых вод выныривали скользкие и бледные твари, впивались в плоть несчастных. Трое из пятерых малышей были ещё живы, он не мог понять, кто. Сеньки в них он не узнавал. Побелевшие от ужаса, они пытались позвать на помощь, открывали, словно рыбки, рты, но совершенно беззвучно.