Сориентировавшись по восходу, двинулась дальше. Я не знала здешних троп, не знала, насколько могу доверять удобным направлениям. Приходилось идти строго прямо.
Перебираясь с кочки на кочку, пользовалась слегой, как и учил Рэм, но даже маленькое болотце стало серьезным препятствием, на преодоление которого потратила весь день. К тому же вымокла и устала. Через сутки, едва миновав сухую пустошь, уткнулась в другое болото, и буквально заскрипела зубами. Это болото даже и не выглядело приятным. Оно было серым, тухлым и вонючим.
Несколько часов потратила на выламывание слег, а когда уже морально подготовилась к погружению в трясину, тропинка буквально поднырнула под ноги. Я просто случайно наткнулась на нее, и в удивлении простояла некоторое время, гадая, какой добрый дух проложил ее здесь, в забытом всем живым краю.
Поначалу я осторожничала, продвигалась медленно, проверяя каждый сантиметр пространства впереди, но тропинка неуклонно вела по верным кочкам, не пропадала, не тонула в жиже, и я пошла по ней быстрее. Так вот, нежданно-негаданно, миновала жуткую трясину, не подозревая о том ужасе, что наводило мертвое место на округу. Название болота, по которому шла так беспечно, узнала несколько позже случайно.
Лес… Сложно подобрать точные слова для описания всего, что открылось в нем. За широкими спинами Охотников я его, как оказалось, и не видела толком. Так, слегка заглянула. Наверное, и сейчас была не слишком толковым учеником, но старалась. Смотрела двумя глазами, слушала обоими ушами, наблюдала, вбирая в себя всё, что путь нехотя приоткрывал.
Преодоление невысокой горной гряды, почти и не гор, а так, высоких холмов — если сравнивать их с Гартрандом, — названия которых не знала, далось мне сравнительно не трудно. Взобравшись достаточно высоко, вдруг сообразила, что придется ночевать минимум две ночи в холодных камнях. Естественно, без костра, ибо не захватила ни поленца — а кто мне сказал, что так надо?! Но сказочное везение, стосковавшись, не иначе, решило навестить невзначай, — я испугаться всерьез не успела, как наткнулась на приличную кучку веток. Спрятавшись меж валунов от ветра, жгла костерок осторожно, стараясь не расходовать топливо напрасно, размышляя о вредоносности пустых фантазий.
Понимая, насколько иллюзорны любые долговременные планы, шла, отсчитывая жизнь сутками. Старалась делать как можно меньше глупостей, и не производить лишнего шума. Так вот, где ползком, где кувырком, продержалась дней десять. Путь проделан был немалый, но и впереди еще оставалось довольно. Нетерпение так и подталкивало к неосторожности, и, в конце концов, я ее совершила. Пологий склон очередного холма казался абсолютно пустынным, я и спустилась по нему абсолютно не оглядываясь, не таясь.
Волчий вой, раздавшийся за спиной, был убедительнее многих проглоченных ругательств. Длинной волной пролившись в долину, тоскливая жалоба отозвалась вдали издевательским всхлипом, не оставляя времени на раздумья или страх. Спасение серой полоской просвечивало там, на дне, и я побежала к нему изо всех сил. Даже не оглядываясь, знала, что в это время волки по моему следу спускались следом.
Странно, что, вкладывая все силы в этот рывок к реке, не думала о полной бессмысленности к ней стремления — плавать все равно не умела. Сейчас предполагаю, что бежала скорее не «к…» а «от…», но, как бы там ни было, это меня спасло.
У берега - реальность на грани безумия - плавно покачивалась эльфийская лодка. Просто лодка, совершенно пустая и совершенно ничья.
Волки еще долго топтались у кромки на другом берегу, их красноватые глаза алчно посверкивали в мою сторону. А я расслаблено валялась в траве, прислушиваясь к успокаивающемуся ритму сердца. Хорошо лежать в наступающих сумерках, никуда не спешить, просто радуясь жизни.
Потом пришла ночь, я замерзла и обрела возможность соображать.
Странности преследовали меня всю неделю, странности, по отдельности которые можно назвать случайностями, но вместе… вместе они слишком походили на закономерности. Впрочем, если бы хоть раз я дала себе труд подумать, приметила бы их сразу. И открытие, которое, впрочем, и сейчас не явилось громом с ясного неба, давно обрело бы название.
Куртуазно оно называлось бы «сопровождение». Я назвала его «преследованием». Назвала, разозлилась, и развела костер прямо на открытой опушке. К чему прятаться, ведь жду гостей!
Пламя весело шуршало, тени, им отбрасываемые, дразнились. Я сознавала справедливость их насмешек. Деревья, падающие именно в тот момент и в том направлении, что нужно. Тропинки в непроходимых болотах «вдруг» открывающиеся непосвященным. Хворост на голых камнях - специально для одинокого путника, поджигай и грейся. А уж сегодняшнее приключение, так просто чудесное чудо: сначала неизвестно кем поднята посреди белого дня стая ночных хищников, потом лодка, которая, конечно же, случайно! — выворачивается из рук, едва я пересекаю на ней реку, и уплывает в неизвестность. А я остаюсь на берегу совсем для меня не нужном.
Костер высовывал длинные розовые языки и ехидно покашливал. Я не спорила. Я думала о себе даже хуже, чем он.
Они не выдержали первыми, подошли поближе. Нет, конечно, я их не услышала, эльфов нельзя услышать ушами. Но почувствовала их присутствие, как чувствуют внимательный взгляд хищного животного.
— Геллен. — Позвала. Серебристый блик больше не двигался. Эльф стоял напротив, другие, кучей, у меня за спиной. Можно, конечно, оглянуться, показав, что вижу их, но было лень. — Геллен, зачем вы идете за мной? Что ты еще хочешь?
— Ничего, — сказал он, возникая рядом. Так же беззвучно появились остальные, сгрудились вокруг. На мой приглашающий жест ответили учтивыми кивками, но, вопреки ожиданиям, не отказались от приглашения, стали рассаживаться кружком. Я глазам своим не поверила - чтобы эльфы, да приняли что-нибудь от смертного?! Пусть даже свет костра.
— Нам ничего от тебя не надо, Элирен. — Мягко заговорил эльф в плаще, отливающем охрой, и я вспомнила его, вспомнила внимательный взгляд в мою сторону и переброшенный через плечо плащ. И сжала зубы. Я не позволю вам трогать мои воспоминания.
— Вижу, ты меня помнишь, — покивал головой Фрейнир. Неудержимо рванувшиеся наружу подробности страшных дней прорвали сдерживающий барьер памяти, заставили вспомнить всё. Даже его имя. — Это хорошо, значит, ты знаешь о моем обещании принцу Эллорну. Поэтому я охраняю тебя, пока… ты не изъявила другого желания.
Ну, конечно. Объяснение, исключающее любые сомнение. Просто выполнение долга — и ничего личного. Никакого эгоистического интереса. Только почему же я не верю вам? «Присмотри за ней, пока я не приду!» — «Исполню!» — «Я сам найду вас потом»… - Ну, может, не совсем такими словами, но что-то похожее. Каждый раз, когда всуе упоминался достойнейший из них, в груди больно рвались нити.
— Сейчас я изъявляю желание никогда вас больше не видеть! — Забывшись, буркнула в сердцах. Эльфы тут же помрачнели.
— Не надо испытывать наше терпение, Элирен. — Оч-чень спокойно и очень зловеще предостерег Фрейнир, поднимаясь. Стали вставать и другие, сидящие рядом. — Мы не потерпим грубостей даже от женщины. Эйльфлёр не сделали тебе ничего плохого, ничем не оскорбили. Не понимаю, почему наша помощь вызывает в тебе такое негодование.
Как всегда, тирада с окончанием. Разве можно на нее хоть что-то возразить? Нельзя. Я и не стала.
— И что это на тебя нашло… — пробурчал не по-эльфийски Геллен. Тихо пробурчал, но я услышала, и решила, что на эту реплику могу ответить.
— Я просто устала бояться. — Рискнула на красивую фразу, и тут же сама поняла, насколько это правда.
— Нас тебе бояться и не нужно. — Не понял Фрейнир.
— Не нужно. — Вздохнула, — Не нужно, но приходится. Вы не привыкли к открытым вопросам, мои прекрасные знакомцы. Присядьте, господа. Или как хотите, дело ваше. И послушайте, я наконец-то начинаю определяться с симпатиями.