Я просто растаяла от этой улыбки. Я улыбнулась тоже, одновременно удивившись и обрадовавшись. Я не заставляю его. Он следует за мной по своей воле. А значит, вместе нам будет легче и проще справиться с казусами, вызванными нашим с ним поведением.
Что ж… Это просто отлично.
Глава 3.
Эти места объединяет одно – чудеса.
(Чак Паланик, «Колыбельная»)
Последствия сего светского раунды показались уже на следующую ночь в облике злосчастного Ральфа, присланного, как всегда, по повелению Луизы Лонфур.
Мы снова отдыхали, на этот раз на крыше городского государственного музея. Скат крыши был удобен, не слишком крутой, черепица – мягкой, слегка шершавой и теплой, согретой дневным солнцем. Одним словом, очень удобно и… романтично. Наверное, поэтому мне очень нравилось это место.
Хотя Мишель высказал мне некое неудовольствие. Он хотел либо вернуться домой, либо расположиться в более уютном месте. На мой вопрос «И в каком же, например?», он ответил, что вполне бы подошел ресторан. Или кафе. Или гостиница. Я, конечно, решила не спрашивать, как бы он стал играть роль человека в ресторане или кофе. Конечно, мы можем одеть те замечательные костюмы, которые нам подарила Кира, но у нас нет денег и мы не едим и не пьем челоческую пищу. Что нам делать в таком месте?
Но я понимала: неопытный юный вампирчик был впечатлен вчерашней ночью, этими прекрасными созданиями, называемыми вампирами, с чарующими глазами и мягкими лицами.
А королевская обстановка? Шуршание великолепных платьев, мерцание драгоценностей, смех, кокетство и красота?
Это Мишель видел, но он пока не знает – вампиры настолько коварные существа, что для них не составляет труда скрыть под ангельской внешностью свою поистине дьявольскую натуру.
Но вернемся к нашим баранам, т.е. к Ральфу. На этот раз он не стал скрываться и появился сразу же, как мы его заметили. Как всегда, подчеркнуто вежливо, он отвесил поклон и, пожелав всяких там «добрых ночей», «сладкой крови» и бла-бла-бла, практически сразу же приступил к главному:
-Моя госпожа осведомлена, что вчера ночью вы посетили дом Киры МакГрегор.
-Было дело…
-Однако пробыли там не больше часа и, помимо такого неуважения к хозяйке, к тому же нагрубили нескольким дамам, близким, между прочим, подругам моей госпожи.
-Ой, я не хотела,- с сарказмом произнесла я,- Примите мои извинения.
-Госпожа Луизы понимает, что вы не привыкли к такому обществу, и потому ведете себя так неподобающе. Однако она считает, что вы должны принести свои извинения лично и посетить ее дом завтрашней ночью. Она очень ждет вас.
-Значит, должна?- спросила я задумчиво.- Однако, как неучтиво-то… Боюсь, вам придется передать самому мои извинения и Луизе и остальным госпожам, потому что я не собираюсь посещать ее дом. Чей угодно, но только не ее!
А еще Мишель не знает, насколько вампиры горды… И властолюбивые. Они ненавидят, когда им говорят «Ты должен, ты должна» и обожают сами приказывать и подчинять под себя волю других.
Но у каждой гордости есть свой придел. Да, я действительно ненавижу, когда мне говорят «Ты должна». Но я могу переступить через себя, когда речь идет не только обо мне, но и о близких мне существах. Но сама Луиза больше всего ненавидит, когда ее не слушаются. И здесь уже без всякого "но". То есть она тот вампир, который имеет чрезвычайной величины гордость и самолюбие, но ни в коем случае не принимает чужую свободу.
Потому что чужая свобода для таких властолюбивых вампиров, как Луиза – это яд, отравляющих их собственную кровь. И любое проявление этой свободы для них – наилучшее или, наоборот, наихудшее оскорбление на свете.
И поэтому я сейчас поступила очень опрометчиво, отказав Ральфу. Теперь Луиза получит это самое оскорбление и сделает все, что бы сжить меня и Мишеля со свету.
Очень опрометчиво.
-Вы уверены, госпожа Роза?- вежливо спросил Ральф, но я заметила, как гневно сверкнули его глаза из-под длинных ресниц.
-О, без всяких сомнений!- театрально всплеснув руками, воскликнула я и уже гораздо серьезней добавила,- Да, я уверена. И… знаешь что? Можете как хотите донимать меня, но не смейте трогать Мишеля! Он не виноват, понятно? Потому что если хотя бы волосок упадет с его головы, я разозлюсь. Ясно тебя, собака хозяйская?!