ном корабле в Ритолу. Я же собирался вернуться в Файлено и продолжить знакомство с науками и их достойнейшими представителями. Проводив Родрико — его корабль уходил вечером, — я тронулся по ужасно замощенной улочке в направлении своей гостиницы, то и дело спотыкаясь. Она была узка, крива и горбата. Ее плотно обступили мрачные двух — и даже трехэтажные дома, в которых кишела самая разнообразная жизнь, включая людей и насекомых. В одном темном проулке я услышал возню и всхлипы. Двое мерзких бугаев насиловали женщину, точнее, они собирались это сделать: с нее была сорвана часть вещей, лицо ей замотали ее же шарфом, один урод крепко держал ее сзади, а другой — спереди расстегивал ее платье, скрепленное множеством крючков. Пришлось вмешаться и спасать бедняжку — кто бы она ни была. — Эй вы, субчики, а ну оставьте женщину в покое. — Иди своей дорогой, прохожий! — грубо ответил мне утробным голосом один негодяй. — Это ты мне?! — тут кровь моя вскипела — ублюдки даже не посчитали нужным — отложить свое мерзкое дело. Я вынул меч из ножен и приставил его сзади к шее одного. — Я отрублю тебе башку, грязная свинья, если ты сейчас же не уберешься со своим дружком отсюда. Он протянул назад руку и нащупав острое лезвие взглянул на своего напарника, который ко мне лицом находился — тот кивнул ем пару раз — соглашайся мол. И делать нечего — они поняли, что лучше не связываться — убрались по добру- по здорову, напоследок прокричав даме: — Это еще не конец, дорогуша! Один большой человек хочет, чтобы ты получила удовольствия сполна, а потом прибить тебя как мерзкую крысу. Женщина присев на корточки, дрожала от плача. — Позвольте, я помогу вам. — Ой, ненужно — мне так стыдно, мне так стыдно, это ужасно, унизительно! — восклицала она чудеснейшим голосом. — Я чувствую себя грязной оттого, что они прикасались ко мне. — Это легко исправить, — мягко сказал я, — вам надо лишь прийти домой и принять теплую ароматную ванну. — Вы думаете, это поможет? — Если это не успокоит душу, то хотя бы расслабит и согреет тело — в любом случае будет польза. Она откинула шарф с лица и мне открылась прелестнейшая картина. — Меня зовут Дизанна. Я прошу вас, зайдемте ко мне в дом. Мы стоим рядом с ним. Мне очень хочется отблагодарить вас. И мне нужно сейчас чье-нибудь участие. Я не могу сейчас остаться одна, потому что начну переживать весь этот кошмар. Эта женщина не была знатной — финиара, вот кто она. Красивая женщина, из простого сословия, о которой заботятся знатные мужчины, в Ларотуме такие вещи делались тайно. В Анатолии они тоже не предавались огласке, но положение подобных дам было узаконено, содержанки не могли называться сеньора, к ним обращались валин — что значит: просто красивая женщина — это все на что они могли рассчитывать в свете общественного положения. Но меня это не остановило, — напротив, очень сильно привлекло — молодой дурак. Но неспроста она была на содержании у богатых людей — эта женщина знала толк в искушении. Я ей просто не мог отказать — нежная, трогательная, порочная — этот хмельной напиток не оставит равнодушным ни одного мужчину. Губы ее заставляли думать о поцелуях, грудь так соблазнительно останавливала взгляд на себе, округлые бедра, коварная походка — ягодицы обтянутые тонкой тканью вак, сквозь которую просвечивают стройные ножки, которыми она аккуратно вышагивала, вызывая желание, а все прочее, что скрыто под этим платьем, я очень быстро нарисовал в своем воображении. Словно конь в поводу, я послушно пошел за ней. Меня усадили в глубокое кресло, такое, из каких ни за что не хочется выбираться, взяли в руки гитару — инструмент, излюбленный в Анатолии, и тонкие пальцы пробежали по струнам, вызывая к жизни страстную мелодию. Голос ее глубокий и естественный зачаровывал — пела она с чувством, и музыка сделала свое дело — проникла в мою циничную душу. Изредка женщина поднимала голову, откидывая блестящие темные локоны со лба, отчего яркими искорками качались рубиновые подвески на тонкой золотой диадеме, и пристальным взглядом больших, чуть увлажненных глаз, словно наполненных слезами, смотрела в мои. — Это старинная песня анатолийских рыбачек. Я ведь из простой семьи, где все держится на хрупких женских плечах. Отцы и мужья подолгу пропадают в море. А бедным женщинам нелегко защитить себя от посягательств липких богатых бездельников. Мне просто повезло — знатные люди позволили мне вести жизнь вполне достойную. — Она отложила гитару и приблизилась ко мне. Ее бедро было, как раз около моей головы — она нарочно так близко, так интимно подошла и провела струящейся тканью платья по моей ладони, лежащей на подлокотнике — пальцы мои сжались, чего не скажешь о воле — она начала расползаться, как засохший мед под лучами солнца. — Позвольте, я вас угощу самым лучшим шоколадом из Кильдиады. — Вообще, я не любитель подобных сладостей. Она посмотрела на меня таким взглядом, что возражения мои сразу иссякли. Дизанна изящнейшими движениями разливала горячий шоколад в замысловатые серебряные чаши. — Выпейте! Этот напиток придает столько сил, — голосом, ставшим глухим от желания, сказала она. Тогда я поверил, что этой ночью буду обладать прекрасной женщиной. Аромат ее руки смешался с ароматом напитка. Я сделал глоток. С этой минуты начались мои приключения. Наверное, то, что я рос без матери, сказалось на моей пагубной привычке пробовать все из незнакомых рук. Однажды, я поплатился за свою неосторожность — выпитое вино, предложенное чужестранкой, смутило мой разум. Но того урока мне показалось явно недостаточно. С другой стороны, не могу я всю жизнь бояться того же. Дизанна поселила меня у себя. Но я не помню, чтобы мы занимались с ней любовью. Я очень желал ее, но она тянула время, играя со мной. Я уже готов был ради нее на все. Готов назвать ее древним именем малунна — источающая нежность, соррла — подобная далекой звезде. Такие вещи не говорят обычным девушкам. Надо было очень сильно влюбиться, чтобы так назвать ее. Но это не было любовью — позже я понял, что Дизанна сделала со мной, она попросту заколдовала меня, сделала своим рабом. И еще я понял, что если бы не ожог в трактире, я вряд ли бы вернулся в нормальное состояние — огонь рассеял чары. Но до этого счастливого случая, снявшего заклятие, Дизанна с моей помощью успела много дел натворить. В вечер нашего знакомства на мой вопрос о людях, напавших на нее, она, пожав плечами, сказала: — Обычная мразь — такие есть в любом месте, в любом городе, на большой дороге. — Они что-то кричали про другого человека! — Прости, но я не хочу впутывать тебя в свои неприятности. — Но тебе угрожали. О каком большом человеке они говорили? Скажи мне: кто — он, и я разберусь с ним. — Он недосягаем для тебя. И я не хочу, чтобы ты нажил себе такого врага — ты сильный молодой, такой необыкновенный — мечта любой женщины — я почти влюбилась в тебя — а со мной это редко бывает. Я не хочу, чтобы тебя убили на поединке. — Дизанна, если ты не расскажешь сама-завтра я вызову на дуэль всех именитых людей этого города, и тогда мне придется драться уже не с одним, а с десятком, быть может, и все — благодаря твоему милому упрямству! — С двумя. — Что? — не понял я. — С десятком не надо — их двое — мужчин, оскорбивших меня, своей страстью и ревностью, они не дадут мне жить спокойно в этом городе. — Кто они? — Маркоб и Влашер. Они разыграли меня как вещь между собой. Кровь моя вскипела в жилах — я был готов растерзать ради нее на кусочки даже анатолийского короля, если бы она на него обиделась. — Где я смогу их найти? — Они сейчас не показываются на людях, сказываясь больными. Маркоб проживает в доме на улице Часов, Влашер — в своем имении поблизости от Номпагеда. Но вам не стоит беспокоиться по этому поводу. Завтра в честь дня рождения принцессы состоится представление в открытом театре Агэи. Они оба появятся там, им деваться некуда. Маркоб — двоюродный брат короля. Не прийти на представление — значит нанести оскорбление королевской семье. Таковы обычаи в Анатолии. Там, в театре, вы найдете их обоих. — Как я их узнаю? — Возьмите мальчишку-слугу с собой, он вам покажет. Вот я снова в публичном месте Номпагеда. И внимательно разглядываю окружающих, выискивая глазами нужных мне людей. Громкая торжественная музыка в честь принцессы и ее родителей перекрывает весь шум, царивший в амфитеатре, котрый похож на разноцветное волнующееся море. Театр Агэи — очень древнее сооружение, не слишком удобные каменные скамьи, нависающие над головами сидящих внизу, узкие проходы, но это важное и любимое место в Номпагеде. Чтобы не случалось в истории Анатолии, неизменным оставался этот театр, и люди любили его за это. В нем давались спектакли, устраивались спортивные состязания, проводились колоссальные танцевальные представления, в которых участвовали танцовщицы — рабыни, привезенные из Кильдиады, и происходило много других интересных событий Между скамейками сновали слуги, разносившие чаши с водой, вином и виноградом. И от этой пестроты я теряю всякую надежду обнаружить обидчиков Дизанны. — Их еще нет, господин, — уверяет слуга. И я продолжаю разглядывать собрание. Появляется королевская чета с отпрысками и рассаживается в своей богатой ложе. Интересный человек этот король Яперт. Более сорока лет ему не дашь, у него мужественная физиономия, большой нос с легкой горбинкой,