ь своей трусливой тактики, он пострадал первым, и мне и Маркобу он, просто говоря, надоел, путаясь под ногами. И клинки наши почти одновременно пронзили тело этого человека. Он упал сраженный на землю, но успел прохрипеть проклятия, среди которых я отчетливо услышал имя: Дизанна. Его секунданты бросились к нам и хотели обнажить мечи, но сеньор Бэм, судя по всему, имел большой вес в обществе Анатолии, и он остановил этих людей. Они отошли в сторону и о чем-то договаривались. Мы с Маркобом переводили дыхание. Мой камзол намок от пота, в Номпагеде стояла жаркая погода, но Маркоб не снимал своего — и мне пришлось следовать этому. Мы продолжили наш бой вдвоем. Секунданты молча наблюдали за нами. Теперь я понял, что если бы Маркоб присутствовал в тот день на турнире, то вопрос о моей победе мог оказаться весьма спорным. Он был отличным фехтовальщиком. И я выбился из сил. Но тут что-то произошло. Позже я понял, что это было — чьи колдовские ручки устроили сюрприз, но тогда — Маркобу словно в глаз что-то попало — он одной рукой коснулся его и потер — этого момента мне хватило, чтобы подрубить ему ногу — он не мог стоять и упал поверженный на землю. Одной рукой он сорвал маску, и вытер пот со лба, а я смог увидеть лицо этого человека. Оно было довольно красивым, но красные полосы изуродовали его, словно следы от ожога, — я не понял причину их появления. Я не стал добивать анатолийца, а, подойдя к нему, сказал: — Если вы дадите мне слово оставить Дизанну Больери в покое, я сохраню вам жизнь. — И вы тоже? — простонал человек. — Что — тоже? — Вы тоже попались на ее штучки, как я и Влашер! Как последние дураки! — Вы подсылали к ней убийц! — Не я. Она мне стала ненавистна, но я не убийца. Это Влашер, она оставила его без наследников. У меня трое сыновей. Мне легче. — Вы обещаете, что не станете искать ее смерти? — Да. Пусть только уберется из этого города подальше. Когда я вернулся к Дизанне и рассказал ей о поединке, она отреагировала неожиданно для меня. Ее возмутило то, что я сохранил жизнь Маркобу. Она настаивала, что его непременно нужно убить. — Он не оставит меня в покое. Он станет преследовать меня. — Душечка, он не посмеет, — убеждал я ее. Затем, она, обиженно поджав губы, заявила, что есть один человек владелец ювелирной лавки, жестоко оскорбивший ее и следует его поучить хама и негодяя — он посмел отказать ей в кредите самым грубым образом, он выставил ее на посмешище когда она пришла к нему забирать подарок… — Чем же я могу помочь? — растерянно спрашивал я. — Ты еще спрашиваешь? — возмущенно восклицала Дизанна. Конечно, пойти и добыть мне то ожерелье. И бриллиантовое колье в придачу и серьги — все хорошее, что хранится в той лавке. — Как же мне проникнуть в нее? — Вот тебе перстень, он мне велик, а тебе будет в пору, потом все равно вернешь мне — он позволит тебе принять лик того человека хозяина, под его видом, и войдешь в лавчонку. — А ключ? — Слушай, на что тебе своя голова, сам придумай, как изловчиться — надо проучить лиходея. И я пошел на это, я изловчился, рискуя честным именем. Наверное, пока проносились в моей голове эти воспоминания — я выглядел не очень, ибо доктор сочувственно глядя на меня, покачивал головой и твердил, что это шок от боли. А хозяйка вдруг стала до удивления знакомой — с нее словно личина сползала, она очень загадочно посмотрела на меня и сказала: — Вы найдете женщину из Гартулы в Мэриэге, — с этими словами она вышла на улицу. Я был так ошеломлен всем происшедшим, что не сразу понял: о чем она болтала. Меня сильно потрясла вся эта история. Словно туман рассеялся из моего сознания — я все так четко и быстро восстановил в памяти — мне не понадобилось десятка секунд. Я был просто раздавлен. Осознав все, что приключилось со мной, я испытывал самые ужасные чувства — и стыд, и злость на себя — как я позволил так собой распорядиться — как бестолковый баран! Я вернулся мыслями к настоящему — может, странная хозяйка трактира не случайно толкнула меня. К тому же, оказалось, что она не была хозяйкой: только что с шумом и грохотом вернулась настоящая — грубая, толстая, и ни о какой прелестной вишенке она слыхом не слыхивала и смотрела на меня как на полоумного, когда я пытался расспросить ее. '…из Гартулы в Мэриэге',- повторил я про себя — 'из Гартулы'! О ком она могла говорить, если не о той ведьме с розой и кольцами. Я хватился слишком поздно — она ушла. Расталкивая скамейки и посетителей, я бросился следом. На улице никого не было. Опять эта таинственная колдунья! Это все ее проделки. Но имеет ли она отношение к Дизанне? И, как ни странно, — на этот раз связь с ней помогла мне. Я вернулся в трактир. Лекарь все так же качал головой и предлагал мне чудодейственные капли от нервов собственного изобретения. Но я, махнув рукой, снова выбежал на улицу — следовало 'позаботиться' о другом человеке — и стал соображать, где живет моя ненаглядная Дизанна. Я быстро разыскал ее дом, и вовремя — она была готова к бегству, на ней была дорожная одежда, возле выхода стояли две лошади — она поправляла подпругу у одной — чудесного вороного коня, подаренного кем-то из ее кавалеров, а другая лошадь была вьючной и груз, который она должна была везти, еще находился в доме. Заметив меня, Дизанна сообразила, что поздно бежать в дом, она почуяла, что чары ее исчезли и, вскочив на породистую лошадь, помчалась прочь. На мое снисхождение она не рассчитывала. И это было резонно. Мне казалось в ту минуту, что я готов ее убить. Я вошел в дом — в ее спальне, пропахшей ложью и сладкими духами, я очень быстро разыскал тайник. До чего же странные существа — эти женщины, кто бы они ни были — они обожают хранить разные штучки, даже если от них один вред им самим. Что заставило Дизанну сохранить письмо, в котором ее порочили — я так до сих пор и не понял, но она его сохранила. Вот его содержание: ' Глубокообожаемая дева Дизанна! Прелестница, околдовавшая меня своими чарами — меня старого распутного колдуна! Ты перехитрила меня, девочка, и я — старый осел поплатился за глупость. Ты ограбила меня на три хороших волшебных вещи — кольцо, созидающее личину, камень — приворот, и мое разбитое сердце. Две я вернул. А вот с третьим пришлось проститься. Но ты заплатила мне за это. Тот курчавый юноша — раб, которого ты присмотрела на рынке Кильдиады в качестве своего наложника — ты разве не знала о коварной болезни под названием 'огненная лилия', пришедшая из гнилых болот Кильдиады, где подцепил ее этот добрейший парень. Она таит в себе скрытую опасность, потому что не сразу ее различают люди, а любящие друг друга быстро делят ее наравне со своей любовью — женское тело продолжает хранить ее тайно, а вот мужчинам достается несладко — их лица до полного излечения покрывают яркие разводы, как печать распутства — так то, милая. Зная твой род занятий, искусница, смогу предположить скольких знатных людей ты отравила своей лживой любовью, взамен их щедрости — вряд ли они тебе это простят. Так что, сокровище мое, не вини раба — он всего лишь игрушка в руках судьбы. Вини свое холодное сердце. Твой А.!' Любопытное послание — так вот почему те двое были в масках, так вот почему они хотели зарезать друг друга. Вот почему Влашер подослал убийц к Дизанне. Знатные люди. Она опозорила их. Теперь до меня дошло, как велика была ненависть Влашера — ведь он совсем недавно женился — и у него еще не было наследников, как раз про это говорил Маркоб — я слышал рассказы про огненную лилию: семя мужчины, переболевшего ею, становится бесполезным. Если Влашер это тоже знал, то он, безусловно, желал смерти этой женщины. Кроме этого милого любовного послания, я обнаружил то шикарное ожерелье, которое я похитил для нее, прекрасную диадему: бриллианты играли при слабом свете свечи. Я собрался вернуть все вещи, похищенные в ювелирной лавке, но, кроме того, я решил наказать бесовку и забрал все ее личные сбережения и деньги — она легко раздобудет себе новые, а эти пригодятся мне на постройку корабля. Всего я насчитал около девяти тысяч баалей и драгоценностей, как минимум, на шестьдесят тысяч. Я нашел ювелира и передал ему все ценности — он был в полном изумлении и стал расспрашивать. Я сказал, что выследил разбойников и наказал их по заслугам. От такой нежданной радости он сделал мне роскошный подарок — пояс расшитый серебряными нитями и богато украшенный бирюзой. Я возвращался в Файлено пристыженный и недовольный собой. Так я впервые испытал каково, когда тебя имеют 'втемную'. Самонадеянно было давать себе слово, что я больше никому не позволю это сделать — но я поступил именно так. Уязвили мою гордость — задели ум. Словно глупый мальчишка! — все кипело во мне при одной мысли об этом. Отчасти я наказал красотку — демониху, лишив сбережений, но все же память о ее проделке каждый раз жгла меня каленым железом. К счастью, жизнь человеческая устроена так, что мы не можем вечно злопыхать и извергаться гневом — другие заботы стирают и унижение, и злость — точнее заталкивают их глубоко на дно души до более подходящего случая. Глава 14 Великие энтузиасты Когда я вернулся в Файлено, меня ждали весьма интересные новости — больная наша, наконец, очнулась! — Как это случилось? — спросил я взбудораженного Флэта. Именно он поспешил сообщить мне это известие. — Потрясающе — просто феноменально! Она вдруг открыла глаза — правда, я не видел этого — встала и пошла. И тут же грохну