над входом в подземный коридор, как ярко взметнулось пламя. — Вот, дьвол! Я чуть не обжег ногу. Путь в проход преградила стена огня. — Что же нам теперь делать? — Что делать? что делать? — проворчал я, — вечный вопрос…он мучает всех. Не знаю, тут должно быть, какая-то рычаговая поделка. А какие ловушки дальше еще могут быть? — Не думаю, что их много, — сказал Родрико, — вообще, странно, что разбойники прятали свои ценности с такими сложностями, все должно быть проще. Вы можете себе представить, как им пришлось бы все отсюда доставать — они должны были об этом подумать. — Возможно, на поверхность ведет какой-нибудь выход, через который предполагалось все вынимать. — Я не думаю, что они успели настроить здесь много ловушек. — Но нам надо как-то пересечь это пламя. Пришлось вернуться к своим товарищам и привязать к поясу свернутые плащи. Я решил попробовать пройти через огненную стену в мокром плаще, укрывшись с головой. Так и поступили. Легко сказать! Плащ дымился, я кашлял, и впереди была черная пустота — что ждет меня там? Кто же знал, что там все та же ловушка: эти разбойники не были разнообразны в своих придумках а, впрочем, зачем им было ломать голову. Мне пришлось еще раз пресечь огненную стену. На этот раз она, к удивлению моему, не была такой плотной и даже раздвинулась при моем проникновении внутрь. Чуть отдышавшись, потому что дышать стало гораздо тяжелее, я снова стал вглядываться вдаль, как будто тонкий луч света забрезжил внутри кромешной тьмы. Что ж, рискнем здоровьем еще раз. Плащ потихоньку высыхал, и я не медлил более, разбойники не разочаровали: третье препятствие было таким же, как первые два. Едва переведя дух от своего прыжка, я осмотрелся кругом. Это была круглая небольшая пещера, внутри которой лежали различные вещи весьма ценного свойства, например: десять бочек с серебром и золотом, большой ларец с драгоценными каменьями и украшениями, и рядом стоял он… Сомнений быть не могло. Это был тот самый волшебный жезл, за которым меня послал герцог. Я осторожно взял его в руки: все же имеет отношение к божественной силе — кто его знает, а вдруг возьмет да и шарахнет меня в лоб. Следом за мной в пещеру пробрался Родрико и радостно сообщил, что, наверное, подпалил все свое достоинство. — Но, — сказал он, — после того, как ты пересек огненные стены, огонь стал тише. Усмиритель…огня! — Да, ладно тебе! — Итак, что мы имеем? — сказал он. — Оооо! — он восхищенно разглядывал посох, — хорошая палка, чтобы лупить ею врага. — Осторожнее Родрико, это — посох бога. — А, ну если так, я лучше помолчу. — Скажите лучше, как мы будем отсюда выбираться? — Не знаю, не знаю… здесь что-то должно быть еще. Мы стали разглядывать пещеру, и в одном темном углу нашли милый очаровательный скелет верного стража, забытого тут навсегда. — Ой! — вырвалось у Родрико: он, как и все нормальные люди, остерегался мертвецов. — Что-то он прикрывает своей спиной. Я откинул парня в сторону. И впрямь, за ним нашлись рычаги. — Так вот что, они рычагами приводили в действие те ловушки с горючей жидкостью. Потянув один, я услышал тяжелый скрип, и над нашими утомленными и закопченными лицами показался свет дня. Рычаг двигал каменную плиту над сводом пещеры. — А вот и выход, — Родрико подсадил меня на плечи, и я выглянул в окно: — О, да отсюда до наших совсем недалеко: я слышу их голоса. Я спрыгнул и сказал: — Вот что, Родрико, про жезл никому ни слова. Надо бы его вытащить под видом чего-нибудь такого не знаю…Давайте испачкаем его глиной и сажей и скажем, что это палка, с помощью которой мы выбирались отсюда. Мы не надолго присели на бочонки с золотом. — Какое приятное чувство, — сказал я. — Вы о чем? — О золоте, конечно! Представляете Родрико, мы сейчас сидим с вами на сумме равной по стоимости хорошему графству, а может, даже, и герцогству. — Меня это нисколько не трогает. Вот тот парень поплатился за свои низменные чувства жизнью: от денег — одно зло. — И, все-таки, когда их нет — добра тоже мало. — Да-а, парень этот вряд ли умер от обычной лихорадки: тот кинжал, который торчит в его ребрах, о многом говорит! — А на кости руки свисает какая-то штука. — А ну-ка я взгляну. Я подошел и стащил с лапы этого невезунчика довольно интересную вещь. Это был браслет, тяжелый медный браслет военного образца. На нем была какая-то печать с любопытными символами. Мне эта штука понравилась и, нисколько не смущаясь, я ограбил парня. — Что вы делаете! — закричал Родрико, увидев, как я примеряю браслет на свою руку. — Он ему больше ни к чему, а мне принесет удачу. — Вряд ли! — покачал Родриго. — Бросьте! Не будьте так суеверны. Тогда я был молод, и все мне было нипочем. Итак, мы нашли клад. Но наши поиски затянулись. И когда мы, с помощью наших людей, подняли все бочки и ларец на поверхность горы, солнце угасало в морской воде — надо было перетащить все сокровища к берегу. И оттуда сигналить на борт корабля. Но пока мы занимались этим, наступил глубокий вечер. И вместе с ним на землю спустился туман. Почему именно сейчас? Обычно туманы бывают под утро, но в Изумрудном море иногда бывают такие необъяснимые вещи, что у неопытных людей они вызывают смятение — это мне рассказал еще капитан. Итак, нам придется заночевать, ибо рисковать в тумане нам не хотелось, да и сигнал наш никто не заметит. У берега были привязаны две лодки и одну мы спрятали в кустах, на всякий случай. Почему мы уснули, наверное, от сильной усталости и, кажется, дежурить должен был я, но только мной овладела дикая усталость и как-то незаметно веки мои слиплись против моей воли. За ужином я почти не ел — у нас было мало припасов и остальные жевали соленое мясо, а я едва дотронулся до сухарей; у Родрико прихватило живот, и он тоже не притронулся к еде. Позже я думал, что брат Саделий, все-таки, что-то всем подмешал в эту солонину. Сон наш был крепок, и я тоже почти уснул на своем посту — но все же, в каком-то уголке сознания я бодрствовал, потому что услышал шершавый звук: такой звук издает тяжелый предмет, если кто-то тащит его по песку. Машинально моя рука потянулась к жезлу — он пропал! Я вскочил, услышав на этот раз всплеск воды и движение весел. — Тревога! — я закричал и стал трясти Родрико. — Зажигай факел! — велел я ему, а сам бросился к луку. Он начал разводить огонь. И я смог прицелиться: все же в свое время хэлл Робано в Гартуле меня хорошо обучил этому искусству. Я не промазал. Моя стрела достигла цели. Раздался глухой стук от падающего тела, на лодке исчез силуэт гребца, и ее понесло в открытое море. Родрико ничего не сказал. Он сделал. Скинув с себя одежду, мой друг прыгнул в воду и, делая широкие взмахи руками, быстро поплыл в туман. — Он сошел с ума! — закричал один из воинов. — Утонет. — Замолчите! — приказал я ему. — Родрико — хороший пловец. — Там сильное течение, оно унесет его. — Знаю, но у нас нет выбора. Я сам был хорошим пловцом, когда-то вместе с ребятами Мастендольфа мы переплывали бурные реки и большое холодное озеро. Я помню, как однажды, у Богола свело судорогой ногу, и он стал тонуть, запаниковав, но мы с его братом были рядом и, подхватив пловца, мы дотащили его до берега. Сейчас Родрико был один, и мог заплыть неизвестно куда. Мысленно я восхитился выдержкой и смелостью этого человека. Я бы, конечно, поплыл следом, если бы он не вернулся, но пока, я решил ждать, доверяя ему. Никогда я еще так напряженно не отсчитывал минуты. Время стучало в моей голове. Родрико догонит лодку — в этом я не сомневался — я боялся лишь одного, что он потеряет берег. Я приказал зажечь факелы и размахивать ими. Хуже всего, что в этом месте было сильное течение и поэтому так быстро уносило нашу лодку. И вода и воздух были против нас. Прошло полчаса. Мы с облегчением разглядели в молочной мгле Родрико. Он вернулся в лодке на веслах. Его подвиг тем более был хорош, что осматривая берег, мы не нашли других лодок. В том месте, где они были привязаны, мы обнаружили концы веревок, потому что Саделий, ибо этим ночным вором был именно он, решил отправить их в море, чтобы нам не на чем было его догнать и переправиться на борт 'Молнии'. Чрезвычайно радостный оттого, что мой друг возвращается из опаснейшего заплыва, я бросился навстречу ему, протягивая руку. — Я же говорил, что было хорошее знамение, — бодро сказал он, только его зубы стучали от холода и сильного напряжения. Я велел ему растираться толстым плащом. — Я думаю, что медлить больше нельзя, надо переправляться ночью, — сказал я. — Утром на нас могут напасть. — Почему вы так думаете? — спросил один из наших людей. — А куда, по-вашему, направлялся этот парень? Где-то недалеко есть корабль. — Как вы хотите перевезти все в такой туман? — Но ведь хэллу Родрико удалось доплыть до берега. — Только, если мы начнем светить факелами, то враг тоже заметит их свет. — Да, но мы сделаем хитрее. Надо добраться до нашего корабля и протянуть к берегу канат, тогда лодки наши не собьются с курса. Родрико снова вызвался попробовать. Мы пристроили к нему на лодку одну бочку с золотом, и закрепили моток с веревкой, один конец которой был у меня в руках, и он поплыл. Веревка кончилась — ее длины оказалось мало. Я почувствовал, как она ослабла: Родрико выпустил ее из рук. Оставалось лишь надеяться, что плыть ему придется недалеко, и он увидит наш корабль. Вскоре он вернулся за нами и бросил нам конец нового каната. — Держите его и грузите! Мы погрузили еще нескол