и поиски затянулись. И когда мы, с помощью наших людей, подняли все бочки и ларец на поверхность горы, солнце угасало в морской воде — надо было перетащить все сокровища к берегу. И оттуда сигналить на борт корабля. Но пока мы занимались этим, наступил глубокий вечер. И вместе с ним на землю спустился туман. Почему именно сейчас? Обычно туманы бывают под утро, но в Изумрудном море иногда бывают такие необъяснимые вещи, что у неопытных людей они вызывают смятение — это мне рассказал еще капитан. Итак, нам придется заночевать, ибо рисковать в тумане нам не хотелось, да и сигнал наш никто не заметит. У берега были привязаны две лодки и одну мы спрятали в кустах, на всякий случай. Почему мы уснули, наверное, от сильной усталости и, кажется, дежурить должен был я, но только мной овладела дикая усталость и как-то незаметно веки мои слиплись против моей воли. За ужином я почти не ел — у нас было мало припасов и остальные жевали соленое мясо, а я едва дотронулся до сухарей; у Родрико прихватило живот, и он тоже не притронулся к еде. Позже я думал, что брат Саделий, все-таки, что-то всем подмешал в эту солонину. Сон наш был крепок, и я тоже почти уснул на своем посту — но все же, в каком-то уголке сознания я бодрствовал, потому что услышал шершавый звук: такой звук издает тяжелый предмет, если кто-то тащит его по песку. Машинально моя рука потянулась к жезлу — он пропал! Я вскочил, услышав на этот раз всплеск воды и движение весел. — Тревога! — я закричал и стал трясти Родрико. — Зажигай факел! — велел я ему, а сам бросился к луку. Он начал разводить огонь. И я смог прицелиться: все же в свое время хэлл Робано в Гартуле меня хорошо обучил этому искусству. Я не промазал. Моя стрела достигла цели. Раздался глухой стук от падающего тела, на лодке исчез силуэт гребца, и ее понесло в открытое море. Родрико ничего не сказал. Он сделал. Скинув с себя одежду, мой друг прыгнул в воду и, делая широкие взмахи руками, быстро поплыл в туман. — Он сошел с ума! — закричал один из воинов. — Утонет. — Замолчите! — приказал я ему. — Родрико — хороший пловец. — Там сильное течение, оно унесет его. — Знаю, но у нас нет выбора. Я сам был хорошим пловцом, когда-то вместе с ребятами Мастендольфа мы переплывали бурные реки и большое холодное озеро. Я помню, как однажды, у Богола свело судорогой ногу, и он стал тонуть, запаниковав, но мы с его братом были рядом и, подхватив пловца, мы дотащили его до берега. Сейчас Родрико был один, и мог заплыть неизвестно куда. Мысленно я восхитился выдержкой и смелостью этого человека. Я бы, конечно, поплыл следом, если бы он не вернулся, но пока, я решил ждать, доверяя ему. Никогда я еще так напряженно не отсчитывал минуты. Время стучало в моей голове. Родрико догонит лодку — в этом я не сомневался — я боялся лишь одного, что он потеряет берег. Я приказал зажечь факелы и размахивать ими. Хуже всего, что в этом месте было сильное течение и поэтому так быстро уносило нашу лодку. И вода и воздух были против нас. Прошло полчаса. Мы с облегчением разглядели в молочной мгле Родрико. Он вернулся в лодке на веслах. Его подвиг тем более был хорош, что осматривая берег, мы не нашли других лодок. В том месте, где они были привязаны, мы обнаружили концы веревок, потому что Саделий, ибо этим ночным вором был именно он, решил отправить их в море, чтобы нам не на чем было его догнать и переправиться на борт 'Молнии'. Чрезвычайно радостный оттого, что мой друг возвращается из опаснейшего заплыва, я бросился навстречу ему, протягивая руку. — Я же говорил, что было хорошее знамение, — бодро сказал он, только его зубы стучали от холода и сильного напряжения. Я велел ему растираться толстым плащом. — Я думаю, что медлить больше нельзя, надо переправляться ночью, — сказал я. — Утром на нас могут напасть. — Почему вы так думаете? — спросил один из наших людей. — А куда, по-вашему, направлялся этот парень? Где-то недалеко есть корабль. — Как вы хотите перевезти все в такой туман? — Но ведь хэллу Родрико удалось доплыть до берега. — Только, если мы начнем светить факелами, то враг тоже заметит их свет. — Да, но мы сделаем хитрее. Надо добраться до нашего корабля и протянуть к берегу канат, тогда лодки наши не собьются с курса. Родрико снова вызвался попробовать. Мы пристроили к нему на лодку одну бочку с золотом, и закрепили моток с веревкой, один конец которой был у меня в руках, и он поплыл. Веревка кончилась — ее длины оказалось мало. Я почувствовал, как она ослабла: Родрико выпустил ее из рук. Оставалось лишь надеяться, что плыть ему придется недалеко, и он увидит наш корабль. Вскоре он вернулся за нами и бросил нам конец нового каната. — Держите его и грузите! Мы погрузили еще несколько бочек, и я прыгнул в лодку, чтобы помогать грести. Меняя друг друга на веслах, чтобы один мог держаться за канат. Мы добрались до 'Молнии'. Наш груз был поднят на борт, и я вернулся за оставшимися на берегу бочками и людьми. — А где же почтенный брат Саделий? — спросил капитан. — Он отправился с почетной миссией прямо к морскому богу, объяснять ему, зачем хотел украсть священный жезл! — засмеялся Родрико. Мы прошли в каюту и сели за стол. Вино никогда еще так не пьянило, фрукты не были такими сочными, а сыр и жареная рыба вкусными. Точно замечено, что пережитые опасности сильнейшим образом бодрят дух и заставляют полюбить прелести жизни. Но расслабляться было преждевременно, мы пока не закончили вести счет опасностям, оставалась еще одна: тот корабль, что был у нас на хвосте. Просто мы решили сейчас об этом не думать. — Эх, хорошо жить! — потянулся Родрико, и, подняв бокал, объявил тост: — За жизнь, мои друзья, за жизнь! Все с воодушевлением его поддержали. Мне тогда показалось странным, что все пьют за жизнь, а не за золото, которое покоилось в своих бочонках в трюмах этого корабля и не за успех предприятия. Но в то время я еще многого не понимал. Но все же, в одном был согласен: что жизнь стоила бокала вина. К утру туман рассеялся, и можно было отправляться в путь. Но вместе с солнцем и голубым небом нашим взорам предстала черная галера — она стояла очень близко от нас, и на ней тоже готовились к отплытию. Мы вышли в море, развив максимальную скорость, чтобы оторваться от погони, но наши соперники не хотели сдаваться так легко и они тоже заставили своих гребцов налечь на весла. До нас доносились щелчки от ударов плеток. — Расстояние сокращается, — сказал капитан. Вот если бы ветер переменился. Тогда мы поднимем паруса. — Но у них тоже есть парус. — Наш корабль быстрее. Вся надежда на ветер. Но ветер не переменился. — Не могу понять: почему их галера идет быстрее. У нас столько же гребцов, дно у корабля чистое, перед выходом в море его чистили от морских наростов. — Что-то здесь не так. — Простите, — я хочу вам подсказать, — вдруг высказался Каплут. — Что ты хочешь, говори! — Наш главный как-то рассказывал, что когда-то он был пловцом и, бывало, подплывал ночью к чужому кораблю и к килю крепил на веревке подводный якорь или груз, который при движении цепляется за дно и задерживает ход. Может, он проделал это опять? — Что ж, ты раньше то молчал, дурень! — напустился я на него. Но Каплут и так стоял чрезвычайно пристыженный. — Теперь нам делать что-то бессмысленно, — сказал капитан. Но в любом случае мы уже не могли уйти просто так. И нам придется дать бой. Капитан начал осуществлять маневр, разворачивая судно так, чтобы можно было протаранить вражеский корабль. Несмотря на флаг с гербом Ларотума, он для нас был вражеским и мы очень хорошо понимали, что, если нас схватят, то мы тут же попадем в руки королевского правосудия. Наши лучники прицелились, натянув тетивы луков с зажженными стрелами. Но было еще далеко. И все напряженно выжидали. С противоположной стороны в нас целились точно так же. Тогда я вспомнил о жезле и решил устроить ему испытание: кто знает, а вдруг он заработает. Я схватил палку и стал целиться во вражеский корабль, выкрикивая призывы к морским божествам, чтобы они спасли нас. Надо мной стали посмеиваться. — Что вы хотите сделать этой палкой? — спросил меня капитан. — Пытаюсь остановить врага с помощью морского бога. — От боя нам не уйти. — Я не хочу рисковать грузом. И я снова стал размахивать жезлом, сам себе не веря. Но слепая удчача оказалсь на нашей стороне. Мой призыв к богу был услышан. Жезл действовал! Посреди ясной тихой погоды подул резкий ветер, набежали тучи. По мере того как приближался корабль, погода менялась и менялась так стремительно, что было очевидно: дело пахнет бурей. Небо почернело. Воздух стал таким напряженным. Сверкнула молния. Одна, другая! Третья попала точно в центр вражеской палубы. На корабле вспыхнул пожар, загорелись бочки с порохом, их стали выкидывать за борт. Люди тоже выскакивали с горящего корабля. Пожар остановить не удалось, и вскоре раздался взрыв. Черную галеру разнесло на части. — Вот так демоны! — воскликнул капитан, — как у вас это получилось? На борту нашего корабля раздались крики ликования. И все же, нам не удалось добраться без приключений, ибо, вызвав грозу с молниями, я потревожил морского бога — и он возмутился, разволновав гладь моря. Начался сильный шторм. И целый день нас болтало по волнам. От этой качки в моем животе проснулись все демоны мира. И я с трудом сдерживал себя, чтобы не подбежать вместе с другими и не вывернуть свое содержимое в обезумевшее море. Более всего я оп