— Задала ты мне задачку, жена. Буду думать. — Ответил он. — Ну что, пошли завтракать, впереди длинный день.
Позавтракали весело, но, день весёлости поубавил.
Сначала, он увидел, как улетели соседи через пять домов. Братья Шульцы, так и не смогли прижиться в родительском доме, в котором, до войны всегда было много народу, а сейчас эта хоромина, больше напоминавшая дворец стала пустым и гулким местом, жить в котором братья, вернувшиеся с войны, так и не смогли.
Окончательно добил разговор с Клаусом Мюллером. Его школьным другом, пережившим плен у врага и чудесное возвращение из него.
Клаус, жил в доме родителей с младшей сестрой, чудом уцелевшей в той катастрофе. И оба, почти никуда не ходили. Клаус по причине того, что люди видели в глубине его зрачков голубоватый отсвет, а в темноте и под кожей парня, виднелись чуть светящиеся полоски. Что однозначно выдавало «вернувшегося», и его сторонились.
Грета же, всячески поддерживала старшего брата, но и сама до сих пор, боялась открытого пространства.
— Что будете делать, Клаус? — Спросил он друга, зайдя в гости.
— Думаю, отправлюсь в Вольные миры. Там, к таким как я отношение спокойнее. Да и говорят, что на Ильмене, образовывается целая колония «вернувшихся», думаю там, мне вообще никто ничего не скажет. — Ответил друг. — Ведь кроме тебя, ко мне из уцелевших вообще никто не заходит, боятся меня люди.
— А как же, Грета? Ты о сестре подумал? — Спросил Макс. — Она готова лететь в такую даль?
— Грета, готова лететь куда угодно, лишь бы не быть здесь. Все её друзья и подруги погибли, как впрочем, и наши с тобой, Макс. Лишь те, кто воевал и выжил, вернулись и то, большинство уже улетело, бросив свои дома на попечение муниципалитета. А кое-кто уже и продал их, вот так. Этот город — призрак себя прошлого и мы не сможем вернуть его к жизни. Ведь, даже если его вновь заселят, то будут это совершенно другие люди и наш Нойебург, никогда не будет прежним. Так что, мы лучше в Траверс, там все новички, и мы сможем создать что-то новое. Новую дружбу и новые семьи, здесь же, мы не в силах вернуть былого, лишь бесполезно пытаться вдохнуть в мёртвое жизнь. Но, мы не Шепард, нам такое не под силу…
— Что ты сказал? — удивился Макс.
— То, что ты услышал, «Великое исцеление» дело рук твоей подруги. Именно она вернула мне меня в тот день.
— Что?! Ты уверен?! — С бешено стучащим сердцем спросил Макс.
— Я помню этот момент. Мне тогда оторвало обе ноги и руку, мало того завалило обломками. Я лежал и вспоминал свою непутёвую жизнь, ожидая, когда меня откопают и восстановят. Но, внезапно внутри всё вспыхнуло, стало легко-легко, и я увидел словно внутри себя её лицо. Услышал её голос, сказавший мне, что я свободен. Дальше было больно, очень больно, но в результате у меня снова были руки и ноги, да и сам я, стал таким как сейчас.
— То есть, это она тебя вылечила и, что с ней стало дальше, ты не знаешь? — Спросил друга Макс, пододвинувшись вплотную.
— Нет. Я спрашивал систему, но информации нет. Мне или не отвечают, или «нет данных». — Сказал Клаус и, отойдя к холодильнику, достал из него пиво. — Будешь? — спросил он Макса.
— Давай. — Ответил он и друг протянул ему банку.
Молча, выпили, глядя в окно кухни на пустынный город, на дома в большинстве своём накрытые консервационными силовыми куполами.
— То есть, Клаус, ты всё ещё часть системы? — Спросил он друга, когда они открыли по второй баночке.
— Все кто вернулся, часть её. Только вот, я теперь лишь могу задавать системе вопросы, многие из которых остаются безответными, до меня же самого системе нет совершенно никакого дела.
— Ты не боишься? — Спросил его Макс.
— Я своё отбоялся. — Ответил друг. — Всё что со мной могло произойти поганого — произошло.
— Значит, ты твёрдо решил уехать?
— Да, Макс. Здесь мне места не осталось, и вернуть его не получится, вернее это потребует чересчур много усилий и времени. Я не хочу так, на Ильмене, думаю, будет лучше.
— И когда? — Спросил его Макс, чувствуя тоску и грусть.
— Завтра. Я уже и билеты купил на транспортник. Улетим на Цитадель, а оттуда на Ильмену.
— Жаль, я тут так, совсем один останусь.
— Так полетели со мной, Макс?! — улыбнувшись, спросил Клаус.
Но, он лишь покачал головой в ответ.
Вечером сидя на диване, напротив горящего камина, прижимая к себе своих девчонок, он всё думал и так и не находил ответа. Готов ли он, продолжать, пытаться вдохнуть жизнь в это место? И готов ли он, обречь на одинокое существование свою жену и дочерей?..
Иесуа Томо Тонго (Масаи Ситтар, равнина Раттаи, 1 ноября 2389 г. День)
Он сидел в большом семейном шатре, на месте главы клана и под тихие разговоры сидящих рядом сестёр, матери и жены думал думы-горькие. После гибели отца и брата в совете родов наметилось брожение. Несколько кланов решили, что в связи с большими потерями в войне и довольно большой убылью населения, стоит возродить древние традиции масаев в плане многоженства. Часть кланов, особенно из тех, кто придерживался православной традиции христианской веры, этому воспротивились и в обществе возник раскол. Причём ярыми традиционалистами выступали кланы Свамбе и Нагоно, раньше, всегда поддерживающие его отца. Сейчас же, учитывая большие потери в мужчинах, среди ранее самых сильных кланов Масаи Ситтар, Синобе и Тонго, Свамбе решили стать во главе народа. И многие их поддержали, хотя и большая часть кланов, заняла выжидательную позицию. Ожидая, кто же возьмёт верх в противостоянии, и поддержать победителя.
Мало того, поскольку в среде воинов, преобладали очень молодые мужчины, а прошедшая война, научила молодёжь пускать оружие в ход почти не раздумывая. То высока опасность, что юнцы и здесь попытаются решить все проблемы силой и Бог его знает, чем всё это противостояние может закончиться, не исключая даже войны кланов. И пусть не думают «нейтралы», что смогут отсидеться в стороне, если война начнётся, прилетит всем. Таковы страшные правила гражданской войны.
Он, чуть прикрыл глаза, оглядывая шатёр. Слева, на надувном топчане сидела мать, в её натруженных руках мелькали спицы, чуть пощёлкивая при этом. Пожилая женщина вязала из мягкой шерсти, малюсенький свитер, для его дочери, которая вот-вот родится, остались считанные дни. Справа, расположившись кружком, сидели младшие сёстры и жена. Мелькают клубки разноцветных верёвок, женщины плетут новые циновки, дабы в доме, в который буквально на днях войдёт новая жизнь, было уютно и красиво. Джен уже и ходила с трудом, настолько ей мешал живот. Но мелкую работу по дому жена выполняла с удовольствием, мало того, последние дни много писала стихов, радуя по вечерам их всех.
И снова мысли вернулись к их общим проблемам. И пусть, Свамбе говорили о традициях, Ису прекрасно знал, что скрывается за этими разговорами. И это, как и тысячелетия назад было злато. Вернее деньги и большие деньги. После окончания войны, вопрос продовольствия встал очень остро, особенно у Турианцев. И послы Иерархии, предложили масаям настолько выгодные цены на него, что у многих перспективы обогащения затмили взор. А главный клан, всегда контролировал космопорт и внешнюю торговлю, и имел с этого свои преференции.
Младший брат Искандер с остальными молодыми мужчинами, пас стада и контролировал земли клана. Были разговоры, что в степях видели разведчиков из Свамбе и других противостоящих кланов. Молодёжь, чья горячая кровь туманила разум, а оружия на руках было полно. Могла в любой момент, попробовать решить все проблемы кардинальным образом, а это ночной кошмар всех масаев, это война кланов. И если он не найдет решения, она станет неотвратимой. Честолюбие и спесь вождя Нгодо Свамбе, в комплекте с привычкой молодых решать все проблемы с помощью оружия, ведь война только отгремела. А его родной мир, она зацепила лишь краем и была непродолжительна, не успели молодые воины, насытится войной. Тех же, кто постарше осталось мало, и проследить за всем возможности не было. А тут, хватит одного инцидента и полыхнёт на всю планету. И пусть нейтралы не рассчитывают, что их не зацепит. В гражданских войнах, таким прилетает больше всех. И их младшие, из Степного народа, тоже вояки ещё те. Ису помнил рассказы прадеда, как они прилетели сюда и, как обнаружив семьи младших, почти два десятка лет мирили их. Поскольку львы, вели настоящие войны за охотничьи угодья. За сотню лет колонизации, младшие уже не отделяли себя от людей, приняв их традиции.