— Она уже назначена? — поинтересовался кардинал Орсини.
— Да, на двадцатое число, — кивнул кардинал Тревизано.
— Боюсь они не успеют вернутся к этому сроку, — отрицательно покачал головой Орсини, хотя был доволен, что мог отказать камерленго, без особого ущерба для себя.
— Жаль, — разочарованно вздохнул тот, поняв, что Орсини не собирается делиться таким ценным кадром.
— До встречи ваше преосвященство, — склонил голову кардинал Орсини и поспешил свернуть в другую сторону, пока настойчивость камерленго не заставила бы его сказать более грубые слова.
Глава 5
— Что вас тревожит Святой отец? — со времени избрания друга папой, кардинал Торквемада обращался к нему только по правилам, никакого панибратства по отношению к наместнику бога на земле он не мог допустить ни сам, ни от кого бы то ни было. Даже когда они были только вдвоём.
— Иньиго, он меня начал тревожить Хуан, — ответил Каликст III, — ты читал и жалобы, и отчёты, мне начинает беспокоить то, кем он вырастет.
— С его внешностью и той злобой, которую на него обрушивают из-за этого люди вокруг, нет ничего удивительного в том, что его сердце очерствело. Я рассказывал вам Святейший отец, каким забрал я его из родного дома, — пожал плечами Торквемада, — к тому же, не было бы приказа выжать с Неаполя пятьдесят тысяч флоринов, ничего бы не было, он просто качественно сделал бы свою работу в рамках расследования. Так что кто виноват в том, что меч поразил врага? Само оружие или же рука, которая его направляла?
— Конечно рука, Хуан, ты сам это прекрасно знаешь, — покачал головой Каликст III, — но всё же, я теперь не хочу, чтобы он взрослел такими стремительными темпами, да ещё на подобных заданиях.
— Вы не наградите его Святейший отец? — удивился кардинал Торквемада.
— Награда будет, тем, чем он давно хотел — доступ в папскую библиотеку, — кивнул Каликст III, — но у него не будет новых должностей или новых миссий, я считаю, ему нужно немного подрасти и набраться терпения, иначе мы можем вместо талантливого ученика и хорошего человека, получить в итоге жестокого монстра в сутане.
— Я выполню всё, что вы пожелаете Ваше святейшество, — с небольшим разочарованием в голосе ответил Торквемада, который был удивлён, как внезапно друг изменил их общие намерения вести Иньиго по пути становления главой ордена доминиканцев. Причём ранее Альфонсо свои сомнения не озвучивал, а только сейчас, когда стал папой.
— Я помню, о чём мы говорили Хуан, — Каликст III посмотрел на явно разочарованного друга, — но после случившегося, я думаю его нужно научить терпению и смирению.
— Другой вопрос, насколько он будет к этому готов Святейший отец, — выразил терзавшие его сомнения Торквемада, — он может не понять вашего решения.
— Он и не будет знать наших сомнений, так что прошу оставить это втайне, между нами, — Каликст III внимательно посмотрел на друга, — к тому же у меня впереди важное дело — остановить турков, которые движутся к Белграду, так что просто поверь в моё решение.
— Я выполню всё, как вы скажете Святейший отец, — Торквемада поклонился, он всё же остался недоволен решением друга, но не спорить же ему с папой!
30 апреля 1455 A. D., Рим, Италия
Отец Иаков ехал со мной в одной повозке с самого выезда из Неаполя, а на мой удивлённый вопрос почему он поменял своё решение идти пешком, он смиренно заметил.
— Ты получил урок смирение Иньиго, я тороплюсь в Рим, так что незачем усложнять нам путь сверх меры.
И если бы ещё пару месяцев назад такой ответ заставил бы меня взорваться в негодовании, то сейчас я лишь пожал плечами. Нам так было проще, так что я был только рад, что он поменял своё решение.
За время поездки мы много разговаривали, поскольку больше было особо нечем заняться, и я ещё лучше узнал о нём и его жизни, поскольку рассказом о собственной можно было уложиться всего за час. Жизнь действительно его сильно потрепала, так что его выбор примкнуть к францисканскому ордену становился понятным. Мне было очень интересно послушать его рассказы о работе инквизитором, а также многочисленные примеры разбора ереси. Так что ещё лучше стал понимать решение кардинала Торквемады, пристроить меня в канцелярию папской инквизиции.
Но как бы я ни был доволен собеседником, проклятая дорога выматывала и убивала меня. Повозка трясла временами по плохим дорогам так, что приходилось останавливаться и отдыхать, благо что отец Иаков не был также теперь против и ночёвок там, где нас заставал закат. Если это была деревня, значит ночевали в доме старосты, если это был постоялый двор, то ночевали в нём, поскольку за постой нас всех платил я.