— Тогда если это так, то у меня будет личная просьба к вам, синьор Иньиго, — слабо улыбнулся мне архиепископ Ринальдо, — с другими братьями я договорюсь, но прошу вас сделать так, чтобы на этом допросе не присутствовал брат Иаков. Вы с ним близки, уверен он вас послушает.
Тут в мою голову стали закрадываться подозрения.
— Вас беспокоит допрос самого маркиза или кого-то конкретно в его семье? — невинно поинтересовался я.
— Его дочери, синьорине Франчески, — кивнул он, внимательно смотря за моим поведением.
— Тогда я делаю всё, что в моих силах ваше преосвященство, доброй ночи, — я поклонился и показал Бернарду, что теперь мы точно уходим.
На улице меня ждали монахи, и швейцарец позаботился о повозках, чтобы мы доехали до монастыря на них. Поскольку уже было сильно поздно, то не стал артачиться по этому поводу даже отец Иаков, который молча сел на своё место в одной из них и не стал говорить, что пойдёт пешком.
— Вы грустны отец Иаков? — поинтересовался я у него, благо что в нашей повозке были только мы с ним и огромный швейцарец, занявший со своей раненой попой всю вторую часть сиденья напротив.
— У меня чувство, что я предаю себя, оговаривая невинных людей, — ответил он тихо, чтобы это слышал только я, — новые имена попадают в опросные листы просто так.
— Почему же вы говорите об этом только сейчас? — я остро посмотрел на него, — а не тогда, когда мы совместно принимали об этом решение?
— Я думал, что мои мысли о судьбе мальчика и других детей, которые смогут жить в монастыре после ремонта, смогут заглушить мою совесть по этому поводу, — признался он, — но это оказалось не так.
— М-да, — задумался я и понял, что это может стать большой проблемой, так что нельзя было спускать его слова на тормозах, а в свете сказанного мне только что архиепископом Ринальдо, так и вообще опасно.
— Давайте тогда скажем остальным, чтобы ускорить процесс расследования вы отойдёте от дел, связанных с дворянами, — предложил я, — будете заниматься другими делами, коих у нас тоже накопилось порядочно. Я помню есть неразобранные дела по поводу монахов и их пьянок в церкви, а также наёмника, который напал с ножом на статую Девы Марии.
— Нет смысла обманывать, — улыбнулся он моим словам, — когда можно обойтись правдой.
— Вы против отец Иаков? — удивился я.
— Нет, — он покачал головой, — просто скажем остальным, что у меня стала прогрессировать мигрень, что является правдой и поэтому я решил заняться делами попроще.
— Я ровно это же и предложил минутой раньше, — проворчал я и сразу убирая голову от чужой руки, которая попыталась взъерошить мне волосы на голове.
— Отец Иаков, — возмутился я, — я вам не ребёнок!
Со стороны соседнего сиденья послышалось сдержанное фырканье, а сам инквизитор хоть и убрал руку, но также сидел, улыбаясь всю оставшуюся дорогу, начав меня снова этим бесить.
Раздражение было таким сильным от самой сложившейся ситуации, что когда мы стали расходиться по своим келиям и Бернард спустил меня на кровать, чтобы переодеть, я с размаха хотел пнуть кошку, которая нагло разлеглась прямо на моей кровати, но тут отец Иаков бросился и подставил под мой удар своё тело, закрывая собой кошку. Понятно моих невеликих сил не хватило на то, чтобы причинить ему вред, но сама ситуация мне не понравилась. Словно маленькая трещинка появилась, между нами, из-за того, что я его пнул.
Мне не стало стыдно, лишь было неприятное чувство, что обидел близкого для себя человека, которого я считал другом, так что приказал Бернарду быстро подойти к старику, чтобы ему помочь, извиняясь за то, что произошло.
— Простите отец, простите, но это просто животное, я хотел пнуть кошку, а не вас, — бормотал я, чувствуя себя крайне неудобно.
Швейцарец помог монаху сесть и опереться спиной на кровать.
— Благодарю тебя сын мой, — отец Иаков обратился к нему, — а сейчас оставь нас ненадолго одних.
Швейцарец кивнул и быстро отодвинулся, а сидящий на кровати и поглаживающий взъерошенную от злости кошку монах, остро посмотрел на меня.
— Иньиго, — он мягко посмотрел на меня, — позволь мне рассказать тебе одну историю.
— Да отец, конечно, — кивнул я, не совсем понимая, как в случившемся нам поможет его история.
— Жил на свете один мальчик и был у него друг, близкий друг, — он не сводил с меня взгляда, — они дружили так сильно, что казалось не было сил, которые могли их разлучить. Они мечтали вырасти, стать сильными и смелыми, чтобы покорить весь мир.