Она – это она. И прощать не намерена. А он и не просил прощения. А если бы просил?
Как можно его простить? Нужно ли прощать? Кому нужно? Зачем нужно? Что сотворит прощение с растерзанной душой? Склеит? Соберет по кусочкам? Вернет «всё как было»?
Что сотворит прощение с чувствами? С теми, которые стали черным отражением самих себя и наполняют почерствевшую душу терпким ядом тьмы. С теми, которые шипят змеями и требуют: «Убей!» С теми, которые заставляют видеть только мрак…
Что сотворит прощение с болью?
Приглушит?
Ведь душа опустела, а затем наполнилась невыносимым: болью, страданием, обидой… Наполнилась темным и неприятным, мерзким, как прикосновение к бородавке на остывшем трупе.
Только желание спрятаться, убежать от людей и особенно от того, кто сжег ее чувства на костре своей подлости.
«Максим, как ты мог?!»
Мирослава закрыла глаза. Она переживала это бесчисленное множество раз. Прошел уже год, но она все равно переживала как в первый… нет, второй раз, в первый она с нервным срывом угодила в больницу так заела саму себя, что в итоге и довела.
Теперь, когда настали дни более-менее спокойными она ожидала какого-то ощущения завершенности - понимания того, что закончился какой-то долгий цикл. Но вместо этого она чувствовала, что все еще находится в состоянии некой прострации. Точно такое же чувство она испытывала тогда, много лет назад, когда отец позвал ее в свой кабинет и сообщил ужасное известие.
Он болен раком.
С этого момента Мира практически жила в лаборатории, чтобы создать вакцину.
Отец умер.
Муж ее бросил.
Она осталась одна со своими скорпионами.
Но она создала формулу и получила вакцину!
Пусть поздно, отец мертв, но она поможет всем людям, болеющим такой страшной болезнью.
Разумеется, после развода ни о каких романах речи и быть не могло. Мирослава работала, стиснув зубы, боролась с призраком прошлого, спала по пять часов в сутки и физически не имела возможности с кем-то встречаться. Кроме того, на нее особо никто не реагировал. Почему? Да боялись.
В институте ее окружали несколько вполне приличных мужчин, с которыми можно было сходить в ресторан или театр после работы, выпить в перерыве кофе, поболтать и пофлиртовать… Однако доктор Нураева совершенно не умела флиртовать. И ничего к этим мужчинам не чувствовала.
Со своей стороны, мужчины быстро теряли интерес потому что на поверку она оказывалась начисто лишенной даже намека на чувственность. Да, глаза полуночные, да, ноги стройные, да, чувственная улыбка - но с ней холодно, как со Снежной Королевой и ядовито, как со Скорпионом. Таков был негласный вердикт мужской половины сотрудников Научно-клинического центра токсикологии имени С.Н. Голикова.
Впрочем, в ее жизни все же была тайна, связанная с мужчиной. Он поступил на работу ее ассистентом и оставался при ней уже как год.
Странный парень. Ужасно странный. Наверное, именно поэтому она и обратила на него внимание. О влюбленности речи не шло - скорее, это было какое-то болезненное притяжение друг к другу, которое они оба испытывали.
Вскоре она и не заметила, как он начал оставаться у нее дома пока она работала в своей благоустроенной домашней лаборатории. Он готовил ей еду, за столом они обсуждали текущие планы по работе и как-то незаметно Мирослава рассказала ему о своем муже, о его измене, о своем отце и о своей мечте.
И он оставался у нее часто. Это произошло на удивление просто и естественно. Ночевал на диване, не раздеваясь, а Мирослава с каким-то спокойствием работала и работала, ложась спать практически под утро.
Но уходил он на рассвете, встречались они на работе, иногда приходил по вечерам, спал на диване. И ни разу, ни разу не сделал попытки оказаться в ее постели.
И однажды, по дороге домой, она не выдержала.
- Кирилл, почему ты это делаешь?
- Что именно?
- Ночуешь. Уходишь. Плюс мы еще и на работе вместе.
- А что из этого тебя не устраивает?
- Не знаю. Просто не понимаю. Мы в каких-то странных отношениях…
- Ты имеешь в виду, что мы не трахаемся?
- Ну… Нет, ты пойми меня правильно…
- Ты тоже меня пойми. Работаем мы вместе, живешь с институтом ты рядом, а я у черта на рогах. Ухожу рано, потому что дел много. А ночую… Видишь ли, Мира, у меня сейчас не слишком хороший период в жизни. И у себя дома мне появляться не стоит. Конечно, я мог бы найти другую хату, но ты ведь, вроде бы, была не против, что я ночую на диване?