Заказав морской суп со свежими садовыми травами и цесарку с луком-пореем в грибном соусе, она несколько минут сидела неподвижно, опустив глаза и покуривая длинную сигарету "Данхилл". Затем, под воздействием внезапного импульса, вскочила, вошла в стеклянную телефонную будку у входа и набрала номер. Когда она опускала в щель одну за другой двадцатипенсовые монеты, ее губы быстро шевелились, как у возбужденной золотой рыбки в аквариуме, казалось, она загадывает шараду. Но никто не смог услышать того, что она говорила.
Глава третья
Вы замечали, что жизнь – действительная жизнь, без прикрас, с убийствами и катастрофами и громадными наследствами, существует почти исключительно в газетах?
Жан Ануй. РепетицияИнструкции, которые были даны Морсу, оказались достаточно четкими. Проехав от небольшой стоянки по восточному крылу набережной, повернув направо, а затем налево перед светофором, он сразу заметил большой ангар на левой стороне узкой Кумб-стрит и вывеску: "Частный гараж для гостей отеля «Залив». Внутри, как увидел Морс, открыв большие деревянные створки ворот, находилось восемнадцать прямоугольников, размеченных диагональными белыми линиями, по девять с каждой стороны от центрального проезда. Из-за начальной стадии спондилеза он уже не был особо искусен в задних разворотах, особенно на угловые стояночные места. Гараж был почти полон, и потребовалось гораздо больше времени, чем следует, для того, чтобы кое-как загнать «ягуар» между «мерседесом» (регистрационный номер "J") и «воксхоллом» (регистрационный номер "Y"). Как и прежде, он по привычке пробежал глазами по номерным знакам автомобилей. Кстати, пятнадцать минут назад, когда он проглядывал регистрационную книгу, что-то у него щелкнуло в мозгу.
И что же это было? Ничего. Ничего особенного.
Особого желания немедленно приступить к знакомству с номером 27 у Морса не было, зато в вестибюле отеля он натолкнулся на бар. Итак, он заказал пинту "Лучшего горького" и уселся на диване у входа, практически точно на тот же кусок зеленой кожи, который десять минут назад освободила одна из двух персон, проживавших в 14-м номере.
Вроде бы все складывалось удовлетворительно, не так ли? Но увы! В этот конкретный момент ему остро не хватало двух вещей, от каждой из которых он торжественно отрекся сегодня утром на все оставшееся время отпуска: сигарет и газеты. От сигарет он отказывался в прошлом столь часто, что считал сей подвиг сравнительно легким. Никогда ранее, однако, ему не приходило в голову, что свобода от ежедневной порции катастроф, регулярно подаваемых к столу ведущими ежедневными газетами, положительно скажется на его мироощущении. Возможно, это была довольно глупая идея, хотя как сказать...
Его правая рука уже инстинктивно нащупывала успокаивающий прямоугольник сигаретной пачки в кармане пиджака, когда перед ним возникла приветливая maitresse d'hotel и подала меню. Возможно, нечто большее, чем простое совпадение, заключалось в том, что Морс без колебаний выбрал морской суп и цесарку. Хотя, скорее всего, и нет – во всяком случае, это не имеет никакого значения.
– Что-нибудь будете пить за ужином, сэр? – Женщина была лет пятидесяти, приятная, компанейская, и Морс с удовольствием заглянул в декольте ее черного платья, когда она нагнулась к нему с карточкой вин.
– Что вы порекомендуете?
– Полбутылки "Медока"? Отличного года! Вы вряд ли найдете что-нибудь лучше.
– Лучше бутылку, – предложил Морс.
– Будет бутылка, сэр! – Соглашение было подписано взаимными улыбками.
– Не могли бы вы открыть ее сразу и оставить на столе?
– Здесь мы всегда так и поступаем.
– Я... э-э... не знал.
– Вину надо дать немножко вздохнуть, не так ли?
– Как и каждому из нас, – пробормотал Морс, но уже самому себе, поскольку ее уже рядом не было.
Он понял, что здорово проголодался. Не слишком часто он чувствовал себя голодным: большинство калорий поступало в его организм в жидкой форме. Обычно, будучи зван на ежегодный обед выпускников своего колледжа, он едва управлялся с парой блюд, с удовольствием предпочитая напитки закускам или десерту. Но сегодня вечером он чувствовал себя голодным, вне всяких сомнений, и сразу после того, как закончил со второй пинтой пива (все еще без сигареты!), с радостью услышат, что ужин подан. Уже несколько раз поглядывал он через стеклянные двери, расположенные слева от него, в зал ресторана, где многие приступили к ужину. Свет хрустальных бра был приглушен, на столах белоснежные скатерти с коричневыми салфетками. Все выглядело заманчиво. Почти романтично.
Когда он на мгновение задержался в дверях, рядом появилась maitresse и попросила у него разрешения посадить к нему за стол только на этот вечер еще одного человека, объяснив, что у них наплыв посетителей...
Морс успокоил почтенную особу, заверив ее, что не стоит волноваться из-за столь тривиального повода, и последовал за ней к одному из самых дальних столиков, где уже сидела женщина, а напротив нее имелось свободное место. Женщина, перед которой, стояла уже почти пустая тарелка морского супа, сидела вполоборота и читала "Таймс". Она опустила газету, улыбнулась самым благовоспитанным образом, растянув свои накрашенные губы в традиционном приветствии, хотя, видимо, ей и пришлось сделать для этого некоторое усилие; затем снова переключила свое внимание на нечто, явно более интересное, чем случайный компаньон за столом.
Зал был уже практически полон, и Морсу не потребовалось много времени, чтобы понять – обслужат его в последнюю очередь. К соседним столикам подъехала тележка со сладостями, и он услышал, как пожилая пара справа заказала персики в глазури с орехами и сливками; но – как не похоже на него! – обычного приступа нетерпения не почувствовал. Как бы там ни было, суп ему подали почти сразу, а бутылка вина уже стояла на столе; вокруг царила атмосфера дружелюбия и довольства, о чем свидетельствовал низкий гул непрекращающихся разговоров, в который изредка вклинивался приглушенный смех. Однако газета напротив, по крайней мере в данный момент, оставалась непоколебимой.
Только за основным блюдом – ему подали его чуть позже, чем ей, – Морс отважился приступить к своему не слишком оригинальному гамбиту:
– Вы давно здесь?
Она отрицательно качнула головой.
– Я тоже. Только что приехал.
– Как и я. (Она все-таки может говорить!)
– Я только на пару дней...
– И я. Уеду в воскресенье.
Морс понял, что, вероятнее всего, эта фраза так и останется самым длинным пассажем их разговора, поскольку ее взгляд переместился на цесарку. Замер на цесарке.
"Ах ты, черт побери!" – подумал Морс. Вместе с тем помимо воли он несколько заинтересовался. Ее нижние зубы – может быть, чуть длинноваты? – были плотно посажены и слегка пожелтели от никотина; однако десны свежие и розовые, а полные губы, несомненно, привлекательны. Но он отметил также и другое: светло-желтые глаза с крапинками, искусно закамуфлированные макияжем, казались темными еще и из-за печальных, непроходящих теней; разглядел он и сеточку из мелких красных жилок на белках глаз. Наверно, она слегка простужена. Или недавно немножко всплакнула...
Когда снова появилась тележка с десертом, Морс обрадовался, что выпил всего полбутылки "Медока", ведь некоторые сыры так хорошо с ним идут ("Чеддер"... "Гауда"... "Стилтон"... – декламировала официантка); и он заказал "Стилтон", как и женщина напротив.
Гамбит номер два возник сам собой.
– Кажется, у нас похожие вкусы, – отважился он.
– Прямо-таки одинаковые.
– Кроме вина.
– М-мм?
– Не хотите ли... э-э... бокал вина? Довольно хорошее! Отлично идет со "Стилтоном".