Моя наставница звучала уверенно, как всегда, но у меня в первый раз на моей памяти зародились сомнения в её восприятии происходящего. Я уже и сам успел убедиться, что Изнанка искажает время. Наставница наверняка об этом знала, но с другой стороны — она поставила абсолютный рекорд по пребыванию на теневой стороне мира. Чувство времени могло и сбиться.
— Кассандра, — как можно мягче сказал я. — Вы знаете, что со времени вашего прошлого визита прошло больше полугода?
Она остановилась и посмотрела на меня широко открытыми глазами, полными неподдельного потрясения.
— Больше полугода, мой дорогой? Ты уверен?
— Да, и если считать с…
— Целых семь месяцев, две недели, три дня, пять часов, двадцать одна минута и сорок восемь секунд?
Что же, её потрясение всё же было поддельным. Я устыдился, но не сдавался.
— Тогда вы и сами должны понимать, что за это время могло случиться с вашим другом. Откуда вы знаете, что он… не мёртв?
Кассандра фыркнула и пошла дальше.
— С чего ты взял, что он должен быть жив? Если память мне не изменяет, Джасир погиб больше сотни лет назад.
Скажем прямо, я вообще не ожидал, что в лечебнице имени святого Акселя окажется кладбище. Мы выбрались из катакомб совсем в другом месте от того, где входили — и вот, перед нами лежало оно. Очень старое, довольно неухоженное, но всё-таки кладбище, с оградой, деревьями, могильными камнями и даже парой памятников. Причём, если я правильно читал некоторые надписи, здесь хоронили не только членов Ордена Священной Крови, но и «пациентов». Это совершенно не вязалось с тем, что я слышал и читал про лечебницу раньше, равно как и с нетронутыми останками в подземной тюрьме.
— Разное руководство, разные цели, — коротко сказала Кассандра в ответ на мой невысказанный вопрос. — К тому же, неуважение к сильным после смерти несёт трагические последствия.
Она сбавила темп и медленно пошла вдоль могил, изучая надгробия. Нужное отыскалось далеко не сразу — наполовину занесённое землёй и заросшее бурьяном. Для меня это не выглядело, как «уважение после смерти», но Кассандре было виднее. Моя наставница тщательно выкорчевала сорняки голыми руками и очистила камень с помощью воды из бурдюка и собственной одежды.
— Прежде чем вызывать духа, — сказала она. — Убедись, что он захочет с тобой говорить. Наведи порядок. Принеси подношение.
Половина недопитого флакона лечебного зелья вылилась на почву старой могилы. Я бросил быстрый взгляд на Маэстуса, тот кивнул в ответ:
— Всё верно, это основы основ. Ты же не дёргаешь из земли пустую оболочку, а хочешь задать вопросы.
— И после такой подготовки дух обязан ответить?
— Разбежался!
Кассандра расчистила место на земле и очертила круг вокруг могилы. Присмотрелась, недовольно хмыкнула и подправила контур. Шагнула внутрь, наклонилась и растёрла между пальцами комья могильной земли.
— Если ты был знаком с покойным — вспомни его и позови его по имени. Если ты слышал о нём — сосредоточься на деталях его жизни и позови по имени. Если он тебе не знаком — позови по имени, но готовься к тому, что тебя встретят, как незваного гостя.
Она села, скрестив ноги по-турецки, напротив надгробного камня и закрыла глаза. Несколько секунд тишину нарушал лишь шелест листьев на ветру.
— Этот призыв я тебе не доверю, мой дорогой, но только потому, что речь идёт о старом друге. В другой раз и другом месте повторишь сам.
Она сделала глубокий вдох, а затем неожиданно рявкнула:
— ДЖАСИР АЛЬ-ДАВИ, А НУ ВЫЛЕЗАЙ ОТТУДА!
Вот это я понимаю, сеанс некромантии!
Самым поразительным было то, что это сработало.
Из могилы поднялось что-то вроде белёсой дымки, вызвавшей у меня моментальные неприятные ассоциации с мороками из катакомб Ламитерна. Но если осколки замученных душ все выглядели как-то «не так», призрак из старой могилы сформировался в человека весьма благообразного вида — не считая того, что он был соткан из эктоплазменного тумана. Эдакий классический восточный мудрец, в богатой одежде и расшитой чалме, с длинной, хорошо ухоженной бородой. Сперва он бросил на нас с Маэстусом недовольный взгляд, но затем посмотрел на Кассандру и недовольство сменилось радостью и смущением. Он отвесил моей наставнице глубокий поклон и сказал что-то на незнакомом мне языке.
Чернокнижница поклонилась в ответ и продолжила диалог на том же языке, ни разу не запнувшись. Маэстус, кажется, тоже их понимал, но ему пришлось серьёзно вслушиваться.
— Старый язык. Лангии, — тихо пояснил для меня Кёльколиуке.
— Ты его знаешь?