Георг не мог противостоять заразительной усмешке священника, и сам принялся хихикать над одиноким желтым зубом, который открылся его взору.
– Прошу прощенья, святой отец, но иногда вы такой смешной!
К ним подошел Карл.
– О, мой дорогой Карл, – радостно приветствовал его Петер. – Полагаю, ты уже оправился от обид.
Карл повел плечами, но в ответе послушались нотки раздражения.
– Да, наверное, Петер, от большинства из них.
– Отлично, отлично. Тогда твои мысли, видать, прояснились, и мы можем приняться за загадки?
Священник ошибся: Карл еще не настолько исцелился от душеных ран, нанесенных ему другом.
– Мыслю я всегда ясно, Петер, а раз тебе вздумалось поговорить со мной, то выслушай, что я мыслю о потопе. Я долго думал над нашими бедами, и теперь уверен в Божьем промысле. Тебе пойдет на пользу выслушать мой «острый упрек».
Петер поднял брови.
– Да, конечно, не сомневаюсь, говори.
Фрида с несколькими другими услышали их разговор, и подошли поближе.
– Петер, – начал Карл, – я прослышал от Вила о твоем нахальстве с лордом Ольтена.
– Ja, – медленно согласился Петер. – Я считал, что в нашем положении не грех проявить некоторую суровость. Продолжай. Карл повысил голос.
– Все ясно, как день Божий, Петер. Ты обманул того человека, и Бог всех нас наказал за твою провинность. И будучи одним из отряда, мне опротивели твои пререкания с Господом и невзгоды, которым мы подвергаемся из-за тебя. Мне надоели твои дикие выходки и странные вопросы. То ты поджигаешь Дюнкельдорф, то со всей набожностью молишься из Священного Писания… На ум мне приходит только одно слово – лицемер. После всего лиха, которое ты навлек на нас, мы чудом живы доныне! Я считаю, что тебя надо изгнать, как Иону.
Петер остолбенел. Какое-то время он не мог вымолвить ни слова, губы предательски задрожали. «Право же, мое лицемерие часто кажется безмерным, – пронеслось у него в голове, – но неужто все страдают по моей вине?… Или парень нападает на меня, дабы самому выглядеть непорочным? Что ж, ежели он хочет идти таким путем, пусть идет».
Наконец он взглянул на Карла светлым и добрым взором.
– Сын мой, – ласково проговорил он, – возможно, я и есть Иона, ибо я самоволен и часто непокорен. Божья наука и впрямь дается мне нелегко, ибо я упрям и непостоянен, верно, и лицемер. Благодарю тебя, юный друг, за то, что не побоялся напомнить мне о сем.
Ежели говорить о делах насущных, вполне может быть, что я запросил у лорда чрезмерно высокую цену, и Бог наказал нас всех за мою жадность. Или может, я потребовал слишком мало и Бог наказал нас за это. А может, я попросил по справедливой мере, а в ту ужасную ночь просто пошел сильный дождь. Наверное, Господа стоит благодарить за всякую милость, и за оставшихся в живых.
Карл не сдавался.
– Когда мы делаем добро, мы получаем добро взамен, Петер, а когда мы делаем злое, нам плохо! На нашем пути нам было и хорошо, и плохо, равно как и дела наши были добрыми и злыми, – заметьте, добрый сир, безо всяких «наверное» и «может быть»!
Теперь к ним присоединился еще и Вил.
– Кажется, братец хорошо усвоил Господни пути. Отлично, Карл, не думал, что ты справишься, – засмеялся он. – «Поступаешь хорошо – тебе хорошо. Поступаешь плохо – и тебе плохо». Просто, да?
– Так, – высокомерно отрезал Карл. – Так и есть.
– А поскольку тебе обычно хорошо, ты решил, что и сам неплох?
Карл помедлил, но потом вызывающе выкрикнул:
– Да!
– А случалось ли с тобой чего худого, мой добрейший братец Карл?
– На мое усмотрение, ничего злого со мной не приключалось. Я силен, здоров, с чистым разумом и добрым сердцем. Каждый скажет, что я учтив, послушен…
– …и также скромен, – ехидно добавил Вильгельм.
Дети засмеялись, и Карл покраснел. Он хотел что-то сказать, но вступил Петер.
– Юноша, неужто ты не видал, как злое случается с добрыми людьми, а хорошее – со злыми? Разве ты так быстро позабыл слова йомена?
Карл облизнул пересохшие губы. Ион язвительно подколол его:
– Так что, Карл? Я жду. Расскажи мне, за какое злое деяние моего брата сломана нога?
– Ага, – злобно спросила Фрида. – И мой брат Манфред, значит, тоже был плохим, раз Бог не пощадил его жизнь, а тебя спас?
– Что ты скажешь в оправдание отца Пия, этого борова? – гаркнул Вил. – У него и дом хороший, и деньги водятся, готов спорить. Он, по-твоему, хороший человек?
– Он Божий человек, – промямлил Карл.
– Значит Божий человек, да? Так ты.
Их перебил Петер.
– Так, дорогие мои, думаю, нам всем задали отличный вопрос, но не стоит горячиться. Отнеситесь к нему, как к загадке, и непростой: почему плохие люди живут хорошо, а хорошие люди – плохо? Уверен, что загадка она и есть, только без ответа – пока без ответа. Однако ж, дорогой Карл, слова мои верны, мы не всегда получаем добро за добро, и зло – за зло. И подумай вот еще над чем: кого из людей ты сможешь назвать поистине добрым?