На следующее утро Вил поднял отряд и приказал всем собраться у плота для утренних распоряжений.
Проверьте, хорошо ли держат веревки. Конрад, проверь узлы. Карл, посмотри, в исправности ли кормило.
Петер стоял рядом с Бенедетто и смотрел, как мимо течет ледяная вода.
Великолепное зрелище, не так ли, мой маленький друг. Смотри, как искрится голубая вода и как уверенно скользи г меж пышной зелени по обеим сторонам. О, а величественные горы, которые вплотную подбираются к тому берегу! Право же, милый друг, прозрачным утром, вроде этого, сердцу хочется летать.
Бенедетто покрутил пальцами кончик бороды.
– Для тевтонца ты слишком хорошо чувствуешь красоту.
– Пожалуй так. Значит, ты отправляешься с нами?
Бенедетто молчаливо стоял и дрожащими руками теребил шейку старой лютни.
– Пока ты спал, я много размышлял, – со вздохом ответил он. – Уже более десятилетия я сижу на этом причале и играю для каждого, кто проходит мимо. Иногда получаю пенни, немного серебра… или насмешку, рваное одеяло или обветшалый плащ, или же одну только улыбку. Я выучился говорить на вашем языке, и на языке французов, знаю немного из латыни, но, все равно, чувствую пустоту внутри.
Сердце жаждет вновь однажды летом увидеть солнечные берега прекрасного Lago di Varese и родное селение Браббии. О, Петер, если бы ты видел красивые сады и огороды моего народа! Цветы, наполняющие обоняние ароматами небес, а их пестрому многообразию впору соперничать с радугой. Плоды, большие и сочные, истекают сладким нектаром. И музыка. О, музыка. И прекрасные девы. Чего же я сижу здесь, на краю варварского севера и пою глупые песни, до которых никому нет дела?
Так почему, – перебил его Петер, – почему ты не ушел?
Бенедетто поднял несколько камешков и медленно швырнул их в реку.
Моя семья потеряла расположение нашего господина, и нас выгнали из нашего дома. Мы не обрели убежища ни у Гиларатов, ни у Боргомнеров. Они воевали за обладание свободными землями и городами, и всюду, куда бы мы ни бежали, всюду шло кровопролитие.
– А сколь давно было это?
– О, десятка два лет тому назад, надо полагать, – ответил Бенедетто, – Я уже потерял счет.
– Мир меняется.
– Как раз об этом я и размышлял прошлой ночью, падре. Есть кое-что, чего я боюсь куда сильнее, чем снова повстречать жестокость. Его черные глаза заблестели слезами. Что если воспоминания… обманывают меня? А вдруг цветы не так нежны, а вино не горячит, как прежде?
Тогда, добрый менестрель, – снова перебил его Петер, – почему просто не умереть? Смерть спасет тебя от боли разочарования, быть может.
Вил нетерпеливо мерил шагами берег, пока, не вытерпев, приказал воинам подниматься на плот.
– Петер, мы ждем. Менестрель, нам пора уходить. Благодарим за оказанную доброту.
Петер отвел Вила в сторону.
– Юноша, человек может поехать с нами. С твоей стороны благоразумно пригласить его.
Вил подозрительно посмотрел па Бенедетто.
На что он нам?
– Он говорит на языке юга лучше меня и знает обычаи той стороны. У него верный глаз: он поможет нам на опасных перевалах, да и с ним нам легче будет раздобыть пропитание в селениях. И, мне кажется, мы ему тоже нужны.
Вил повернулся к Бенедетто и высокомерно подбоченился. Ему неохота было брать менестреля, но он послушал совета Петера.
– Сир, можете ехать с нами, ежели хотите. Учтите, что вам придется слушаться моих распоряжений.
Бенедетто бросил тоскующий взгляд на пристань, снял шляпу и слегка поклонился.
– Сын мой, волею судьбы я всю жизнь кому-то подчинялся, и считаю за честь последовать под вашим командованием.
То ли скорбный взор, то ли равнодушие в голосе менестреля, то ли что иное затронуло Вила, но он вдруг пожалел этого человека и дружелюбно протянул ему руку.
– Тогда – добро пожаловать.
Крестоносцы радостно визжали и хлопали в ладоши, рассаживаясь по местам: общество музыканта детям пришлось по нраву. Несколько напряженных усилий рук – и лодку подхватило речным течением.
Пока плот стремительно уходил вниз по Роне мимо деревень Беттен и Морель, все смеялись и поддразнивали друг друга. Яркое солнце ласково пригревало макушки.
– Расскажи, менестрель, – попросил Гюнтер. – Расскажи нам о своем доме.
– О, мальчик мой! Вряд ли слова способны передать подобную красоту. Вы, северный народ, и не видывали такого.
Крестоносцы обступили Бенедетто, а он закрыл глаза и вздернул лицо к небу.
Мальчиком я жил в маленьком доме из камня и глины, с плоской крышей, который стоял на берегу могучего Lago di Varese, самого прекрасного озера на земле, темно-синего пристанища аистов и лебедей. Жаркими летними днями мы плескались и резвились в его чудных водах. Ах, что за прелесть!