– Да хранят тебя небеса, – ответил Петер.
– Где тот златовласый парнишка? Его, кажись, Вилом зовут?
– Вон он там. Страдает, бедняга.
Себастьяни подошел к Билу и внимательно на него посмотрел.
– Утро доброе, юноша, – сказал он. – Позволь мне, старому вояке, заметить, что однажды ты станешь хорошим солдатом.
Вил ковырнул землю носком ботинка. Ему хотелось одного: чтобы его оставили в покое.
– Нечасто я встречал подобный огонь в глазах, – продолжал Себастьяни и подошел ближе. Вил медленно поднял на него глаза. – Я всегда страшусь в битве, мой храбрый друг. Благодаря страху я еще жив. Благодаря страху и моим товарищам. Я бы не пережил и первой битвы, кабы не зоркие глаза, да быстрые руки собратьев по оружию. Никто не бьется на войне в одиночку, ragazzo, – с чувством добавил он, никто.
Вил неловко переступил с ноги на ногу и с любопытством взглянул на Себастьяни.
– Я думал, ты не говоришь на нашем языке.
– Хм, я никогда не выкладываю нее сразу, – подмигнул солдат. – Маленькая уловка старого вояки.
Мужчина потрепал юношу по мыльным, светлым волосам и твердой рукой хлопнул по спине. Вил слабо улыбнулся и кивнул.
– Теперь присоединяйся к споим крестоносцам и веди их. Пусть никто не погасит огня в твоей душе.
Вил, казалось, воспрянул духом, но тщательно избегал ледяного взгляда Фриды и обиженных взоров сестренки. От укора в их глазах ему становилось так больно, как никогда до сих пор.
Они коротко попрощались с полюбившимся воином Верди. Ветеран и старый падре снова обнялись. Дети благодарно помахали на прощанье синьору Гостанзо, и вышли из ворот. Они миновали мост и направились к долине реки Точе.
Было свежо, и даже чуть прохладно в то сентябрьское утро, но небо ярко голубело над головой, а теплое италийское солнце приятно согревало. Дети любовались красивыми зелеными холмами, которые появились по обе стороны дороги. Крестоносцы шли мирно, ни о чем не волнуясь: припасов было достаточно, а крестьяне из Пьево, а затем и Вергонте, радушно приняли их на ночлег. Чем дальше они уходили на юг, тем более оживлялись разговоры среди отряда. Все вслух мечтали, как легко будет шагать по мягкой долине, которая ждет их впереди, и как они, наконец, увидят восхитительное море, плещущееся всего в нескольких неделях пути от них.
Одним теплым днем Карл пялился в сверкающее небо, как вдруг неожиданно для себя вспомнил загадку.
– Петер, – проворчал он, – я так и не нашел ответа на твою проклятую загадку!
Бенедетто навострил уши.
– О, а я люблю загадки!
– Как я не бился над головоломкой Петера, мне ни за что не отгадать ee!
– Ну же, Петер, – уговаривал Бенедетто.
– Что, Карл, пусть попробует отгадать?
– Давай. Мне-то все равно не решить ее.
– Тогда слушайте оба, да внимательно, – с напускной гордостью сказал Петер, перебирая посохом камни на дороге. – Я перескажу сейчас всю загадку целиком, и даже две подсказки, которые ты, Карл, еще не слышал. Слушайте внимательно. Вспомните всё, что вы пережили за наш долгий путь и поразмыслите над услышанными словами.
А теперь, юноша, будь бдителен. Вот две последние подсказки – надо сказать, мои любимые.
Карл почесал затылок.
– Это все? Самый-самый конец загадки?
– Даю слово.
– Боюсь, – вздохнул Карл, – я даже и близко не ведаю ответа. Но… мне кажется, что в ней говорится… о каком-то месте… особенном месте. Загадочном и…
– Удивительном, – задумчиво бросил Бенедетто.