– Ja, мне ведома твоя борьба. Но мне нечего тебе ответить, юноша, ибо Его пути принадлежат Ему, а мы не призваны понимать их, да и не способны на такое. Он просит у нас доверия, и, кажется мне, доля тайны уготована для нас, дабы мы научились доверять Ему как… Вседержителю.
– Не стану я доверять Ему! – с горечью ответил парень. – Скорее я научусь верить в самого себя.
Старик кивнул и облокотился на посох.
– Вот что я тебе скажу, мальчик: самоуверенность – безжалостный тиран. Он ослепляет, он ненасытен и неутомим. Предупреждаю тебя, сынок, ежели ты пойдешь путем самодовольствия, а не признаешь истинную нужду души, ты проведешь всю жизнь в неволе.
К великому удивлению Петера и несказанной радости, лицо юноши смягчилось, плечи расслабленно опустились. Внутри Вила зародилось новое чувство, которое что-то изменило в его сердце.
Уходя, он кротко кивнул наставнику.
Старик глубоко-глубоко вдохнул и обратил глаза к нежной голубизне озера, которое подернулось рябью от легкого ветерка. Он вспомнил о Марии, и как она любила сворачиваться около него клубочком, стоило только подуть с гор холодному ветру. Священник крепко зажмурил глаза и представил, как она счастливо примостились на коленях драгоценного любимого Иисуса. Он обернулся к стоянке, к ужину, который кипел в котелках, к уютно потрескивающему костру. И тогда Карл подошел к нему.
– Мне неспокойно, Петер, – печально сказал мальчик.
Петер подозвал его поближе.
– Да, сын мой?
– Я не нашел в Марии греха, за который бы она так страдала. – Мальчик провел пальцами по кудряшкам и тряхнул головой. – Но теперь я понимаю, как сильно я ранил Фриду и того йомена.
Петер тяжело вздохнул. Он устал и хотел есть, и говорить ему сейчас хотелось о чем угодно, только не об этом. Но сердце подчинилось духу пастыря.
– Позволь спросить тебя: ты никогда не думал, что для послушных Богу детей страдания часто являются благословениями?
Карл задумался и швырнул несколько камешков в воду.
– У меня в голове не укладывается, что такое может быть.
– Знаю, это не просто. Карл, поразмысли над следующим: мне кажется, что наши теперешние мучения надобно рассматривать в ином свете. Видишь ли, Господь ходил по нашей скорбной земле, Он понимает наши чувства. Но ведь Он – Бог, и лучше знает, что нам необходимо, а нам необходимо приближаться к Нему. А чтобы это произошло, боюсь, многим из нас приходится испытывать печаль, иным – хвори, или нищету… или падения. Однако Он все недоброе обращает ко благу. Он посылает нам испытания, дабы мы познали Его милость.
Карл немигающими глазами смотрел на воду.
– Но почему так?
– Ха-ха-ха! Отлично, парень! – он нежно обнял мальчика. – Вот эту загадку мне ни в жизнь не решить. У меня нет на нее ответа, и я не стану ломать голову над ответом, отрок, но послушай, пусть все услышат: мне больше не нужен ответ!
Глава 23
Звезды над Тичино
На озеро медленно спускались сумерки, когда откуда-то издалека до лагеря донесся чей-то голос. Карл с Петером вскочили на ноги и вместе с остальными вглядывались в туманную даль. К ним бежал Бенедетто, радостно крича:
– Bambini!Bambini! Петер! Радостные вести!
Дети возбужденно бросились ему навстречу, Хайнц – впереди всех. Бенедетто обнимал каждого, кто попадался ему на пути, тяжело дышал, смеялся и хлопал ладонями.
– Слава Богу! – воскликнул он, прерывисто глотая воздух. – Слава Богу!
– Что такое? – спросил вожак.
– В деревне я нашел для вас средство передвижения. Из Стреза прибыли две баржи, но обе команды гребцов теперь сбежали. Помощник купца уж отчаялся найти новых гребцов, чтобы доставить товар в Павию!
– Гребцов? – не поверил ушам Карл.
– Si, si, ragazzo, – засмеялся Бенедетто. – Именно гребцов. Грести ведь легче, чем идти. Обе лодки вмещают в себя четырех гребцов и груз – тюки с шерстью, которые вам должно доставить. I Го места будет довольно на всех вас.
Ага, менестрель, – недовольно протянул Карл. – Самые младшие не смогут грести и…
– Не смогут, но я-то смогу, – сказал Петер. – У нас довольно сильных рук, чтобы грести. Да! И Бенедетто нам поможет. Мы справимся.
Бенедетто перестал улыбаться.
– С твоего позволения, Петер, но мой путь кончается на этом месте.
Поднялся целый хор возражений крестоносцев.
– Нет-нет, ты должен остаться… Ты один из нас… Нам нужны твои песни!
– Bitte, bitte! – умоляла Фрида. – Ты должен пойти с нами. Мы полюбили тебя, менестрель, да и ты один знаешь эти земли.
Вил выступил вперед.