– Юноша, пусть дети сбросят свое имущество ко мне в мешок. Быстро! А не то стражники все отнимут.
Вил подозрительно посмотрел на странника, но затем шепотом передал его приказ остальным детям. Бурный поток ругательств Петера оскорбил нежный слух некоторых прохожих, которые теперь поспешно удалялись с рынка, но пристав с воинами, напротив, еще больше распалялись. Крестоносцы вовсю пользовались отвлекающим маневром: незаметно, по одному подходили к Другу и бросали ему в мешок – луковицы, несколько брюкв, кусочки солонины, черствые корки и другие разнообразные остатки провизии. Вил неохотно расстался с кинжалом, а Карл – с цепочкой. Они тревожно смотрели, как странник торопливо завязывал мешок. Затем, в мгновенье ока, незнакомец с поклажей и Соломоном, привязанным по боку, скрылись в тени.
Наконец пристав велел стражникам заковать неуемного священника и привязать детей друг к дружке тяжелым канатом. После сего военные повели колонну детей словно овец на убой, подгоняя и подстегивая их на ходу длинными копьями. Крестоносцы в ужасе послушно зачастили ногами, пробираясь по узким улицам и отважно снося насмешки горожан. Однако когда они завернули за угол и уперлись в зияющие врата страшной тюремной башни, все упали духом.
Неотступно Друг следовал за крестоносцами на безопасном расстоянии. Он украдкой бросил взгляд на детей из ближнего проулка. Мимо проковылял нищий и, услышав тихий стон, обернулся и прошамкал:
– А-а-а, следишь за этими дьяволятами? Да-да, они получат свое по заслугам, верно, по заслугам. Я видывал, как они приходили сюда толпами, и, ей-богу, думал, что они уже перевелись. Так нет. Ну, пусть теперь изгнивают в темнице.
– Ja, верно, – прокряхтела старая ведьма. – Наконец-то у нас появилось правосудие. Эти малые подонки пришли с самого севера, а по пути к нам они грабили и убивали честных жителей. Говорю вам, их всех надобно вздернуть.
– Точно, точно, – вступил еще один голос из толпы. – Я слыхал, что они воруют и в городах, и в селениях аж до самой Франции. Говорят, они приносят с собой чуму.
Друг ничего не ответил, а только стал старательно пробираться сквозь глумящуюся толпу – поближе к темничным дверям, окованным железом. Он вытянул шею, чтобы увидеть детей, но когда ему это удалось, он побледнел от ярости и крепко сжал зубы. Но что он мог сделать, как только безмолвно и беспомощно стоять и смотреть, как священник и отряд Невинных сносят оплеухи и пощечины немилосердных солдат. Друг отчаянно пытался придумать план спасения, но когда беззащитные крестоносцы со своим стариком-хранителем исчезли в бездонной пасти темницы, он потерял всякую надежду на их освобождение.
Жестоко избитого Петера грубо втолкнули в темную темничную камеру. Его губы, невидимые во мгле, шевелились в беззвучной молитве. За ним тесным строем шли дети, дрожащие от ужаса. Страх разбудил в Вильгельме самые мрачные его сомнения, и внутри юноши все бушевало от злости на все то доброе, что, он надеялся, все же существовало на земле и над ней. Он обратился к испуганному брату:
– Что брат, не спасла тебя хваленая добродетель.
Карл не нашел что ответить. В свете факела круглое лицо его пожелтело и осунулось, с висков сочились капельки пота. Он шел вплотную к Марии, которая держала Вила за подол туники, прижавшись лицом к спине брата. Все послушно следовали за суровыми стражниками по темным пролетам, где пахло гарью, и только редкие сосновые факелы освещали сырые стены. Крестоносцы шаркали и спотыкались на заплесневелых подъемах и спусках, минуя множество кованых дверей, пока им не приказали остановиться перед одной, уготованной для них.
Стражник крикнул заключенным отойти к дальней стене, пока он занялся связкой ключей. Дети безмолвно стояли и ждали. Наконец, он провернул длинный ключ в заржавелой замочной скважине. Упрямый замок со скрежетом и стоном сопротивлялся, но после недолгой борьбы дверь проскрипела и отворилась. С алебардами наготове стражники нырнули в дверной проем и согнали заключенных на середину огромной камеры.
Дети испуганно заглядывали под своды затхлой темницы, которая была вся в ожидании новых жертв. Тлеющий факел тускло освещал комнату с высоты дальней стены, зловеще мерцая над головами шайки сокамерников. Огонь не изгнал тьму из подземелья, а таинственным образом смешивался с ней в адском союзе пламени и мрака. Под ним плотной кучей копошилось гнусное скопление тел. Они извивались как тесный клубок червей, корчились и скрючивались, протягивая руки к агнцам, которых вели в опасной близости от них.