– Алло… Хмель…ага, телка у нас…куда…к Сержанту…о'кей…
– Че сказал?
– К Сержанту на хату, щас позвоню ему, пусть встречает, – Шпала набрал номер. – Чет трубку не берет…
– Слышь, Шпала, я вот че подумал, сейчас есть бедные и богатые, и если разобраться, то никакой справедливости в натуре…
– Ну и че?
– Мы вот телку сегодня похитили, бабла срубим, ее может мочканем, ну это ее проблемы. Я вот про че, мы бабки поимеем, значит как бы обогатимся. Но обогатившись, мы несправедливость не исправим. А значит, какой-нибудь урод в будущем и нас может мочкануть…
– Слышь, ты, Робин Гад, ты че сегодня несправедливость исправлял. И откуда такие пошлые мысли, если ты про идеалогию "грабь награбленное", ну типа богатого буратину на бабло опустить не впадлу и даже почетно, то сам вникни в абсурдность вопроса, кто в свое время ничего не награбил является нищим, а грабить нищего – это полный критинизм и патология.
– Ладно, магнитофон лучше включу, а то какая-то хрень в голову лезет. Еще и Колян в отключке, так бы че про Бразилию может рассказал, сильно все-таки видимо я его саданул…
– Как бы он теперь всегда про Бразилию не стал говорить, про одну только Бразилию и навсегда…
Була включил DVD-проигрыватель, голос из динамика межшансонно-эстрадного тембра пропел: "…А когда мне становится плохо, я включаю свой отбойный молоток и долблю им нежное женское лоно…"
– Мы один раз одному педику в очко долото забили, – безразличным голосом сообщил Була. – Это когда я еще с гопотой тусовался. Прикинь, кажись он даже балдел.
– Это ты к чему? – спросил Шпала. – Гордость за свое удалое гопстоповское прошлое.
– Мы тогда всех гоняли, эмо там, этих еще размалеваных, во вспомнил, готы, – проигнорировал вопрос подельника Була. – Ниче так, весело было.
– Так зачем бросил столь веселое занятие.
– Да ну его, прибыли совсем никакой, телефон отожмешь, тут же пробухаешь…
– Ну да, ну да, алкоголизмом попахивает.
Колян понимал отдельные фразы разговора, но суть и смысл сказанного впереди сидящими людьми до него не доходили. Он решил, что настал момент прояснить ситуацию, так можно до бесконечности пребывать в межпространственном состоянии без малейших перспектив к пониманию процессов, происходящих вокруг него. Пришла пора легализоваться. Непонятное слово пришло в голову само-собой, что обозначало, он не знал, но был уверен, что ему именно надо легализоваться. Он приподнялся, положил Буле руку на плечо и сказал:
– Где я?
Була подпрыгнул и ударился головой о крышу салона автомобиля, одновременно резко нажав на тормоз. Машина съехала на обочину. Шпала вздрогнул и медленно повернул голову, будто ожидая увидеть сзади как минимум персонажа фильма ужасов.
– Ты че, блин, пугаешь, – едва сдерживая матерки, сказал он.
– Я не пугаю, я просто хочу знать, где я? – пробасил Колян.
– В машине, – съязвил Шпала, – железной, на колесиках.
– Это я понял. Куда едем и кто вы? – Колян замялся, но собравшись с духом решился: – И кто я?
Оба бандита разом оторопело посмотрели на товарища, открыв рты, они молча пожирали глазами фигуру, лицо, а главное уста своего подельника, произнесшие загадочную фразу. Первым пришел в себя Була:
– Ты че мозги нам выносишь? – покусывая губы, немного задумчиво и неуверенно сказал он.
– Ни че я не выношу, – мрачно ответил Колян, предчувствия становились все хуже.
– Ты че ничего не помнишь? – догадался Шпала.
– А должен?
– Ну это как посмотреть, как минимум себя ты должен помнить, – Шпала взглянул на Булу. – Вот тебе результат, а чтоб с девкой было…И че теперь с ним делать, он нам как бы в полном сознании нужен, теперь вот с ним заморачивайся.
– Может ему еще раз долбануть, – предложил Була, – мозги на место поставить.
– Я тебе долбану, – ожил Колян.
Он ничего не помнил и не понимал, в голове была пустота, но отлично осознавал, что если его ударят, то ему будет больно.
– Ладно, фигня, вспомнит, – вынес окончательное решение Шпала, – поехали, дел и так по горло.
– А че это с ним? – спросил Була.
– Кратковременная потеря памяти, амнезия, вызванная посторонним физическим вмешательством посредством удара по башке, – резюмировал Шпала.