– Да, точно замечено.
Колян обернулся. Перед ним стоял странный тип, одетый в фуфайку и кирзовые сапоги, с глубокомысленным лицом то ли нобелевсеого лауреата, то ли полного идиота. В глазах отражалась мудрость многих поколений, объединённая в одном субъекте, и своей небывалой мощью она настолько впечатляла, что становилось ясно, такая мудрость может быть только у сумасшедшего, давным-давно познавшего смысл жизни, решившего загадку вечного двигателя и больше озабоченного спасением человечества от самоуничтожения, чем сохранением своего бренного тела. Но Колян, слабо разбиравшийся в физиогномике, воспринял незнакомца буквально. То есть не стал выяснять его умственные способности, обозначив типа, как человека деревенского.
Тип присел на корточки рядом с Коляном и представился:
– Геннадий. Геннадий Александрович Губерман, философ по духу, конюх по профессии, шизофреник по диагнозу.
– Колян, – молодой человек протянул руку, – потерявший память и бандит.
– Очень приятно, – Геннадий пожал протянутую руку. – Мы с вами, можно сказать, коллеги. Вы из какой психбольницы к нам прибыли: из Каменска или из Борочат?
Колян подумал и ответил:
– Нет, просто по голове ударили.
– Понимаю, – сочувствующе сказал Геннадий, – взрыв. Слышали такую теорию, что изначально наша вселенная представляла собою некое тело, ядро очень большой плотности, которое взорвалось, и образовалось то, что мы имеем сейчас: галактики, звёзды, планеты, черные дыры – и вселенная расширяется до сих пор, и будет расширятся пока не достигнет своего логического конца. Я этот конец обозначил и назвал Конкретиумом. Но конец этот не обозначает полный конец – это лишь переход в другую фазу существования, последует новый взрыв и новое расширение.
Колян вопрошающе уставился на собеседника.
– Понимаете, есть какая-то частица очень большой плотности, после её взрыва образуется множество более мелких частиц, которые в свою очередь тоже взрываются, делясь на ещё более мелкие, которые тоже взрываются, и так пока не будет достигнута полная осмысленность, то есть состояние полного ноля, ничто. Конечная частица станет ничем по сравнению с изначальной частицей, но в то же время наполнится большим значением.
Колян удивлённо выпучил глаза и пытался переварить сказанное.
– Ракетница, салют, – продолжил объяснение Геннадий, – взорвавшись, разлетаясь яркими светящимися частицами по сторонам, первичный твердый заряд ракетницы вдруг начинает познавать, что есть ещё что-то вокруг, кроме самого плотного ядра заряда. В свою очередь отдельные разлетающиеся частицы тоже взрываются, делясь на ещё меньшие, охватывая ещё большую площадь познания, и так пока не превратятся в ничто, полностью слившись с окружающим миром, тем обретя полное его осознание, став им.
– И что? – по-прежнему мало что понимая, спросил Колян.
– В вашей голове, после удара, произошел взрыв, ваш мозг перешёл в иную, более высокую, более близкую к полному осознанию фазу существования. Но, должен вас огорчить, что вряд ли он когда-нибудь достигнет ноля, высшего смысла познания, поскольку вас надо долбить по голове ежедневно, вы просто не выдержите и помрёте. Вот именно поэтому человек никогда не достигнет высшего смысла, после которого ему станет всё ясно и понятно и обретётся счастье.
Колян покачал головой, честно говоря он не ожидал от деревенского типа такой мистической глубины понимания вопроса познания человеком высшего смысла и счастья. Но деревенский объяснил, что он не совсем деревенский:
– У нас в богадельне есть один человек, который близок к этому, ему осталось всего несколько взрывов.
– И что?
– Сейчас он уже на пороге счастья. Полностью отрешенное состояние, невосприятие этого мира, кормят с ложечки. Почти достиг Нирваны.
– Я понял, – радостно воскликнул Колян, – понимание высшего смысла и полное счастье – это когда человек ещё живой, но уже полностью отрешённый, то есть не живет потребностями тела и земными понятиями.
– Молоток, – похлопал по плечу молодого человека Геннадий. – Но есть ещё один вариант познания высшего смысла, надо просто умереть, а это не всегда лучше, потому что человек ещё должен выполнить свою земную задачу. Ускоряться никак нельзя.
Коляну стало грустно, он подумал, что так никогда не обретёт себя. Новых ударов по голове он может не выдержать, а свою земную задачу, судя по всему, он не выполнил, хотя в чём она состоит, было совершенно неизвестно.
– А земная задача в чём? – спросил он у Геннадия.
– О, хороший вопрос. Её понимание определяется достижением высшего смыла.