— Лайам, — словно попугай, послушно повторил Шон, — ты не должен надевать пуленепробиваемый жилет и бегать по городу в поисках плохих парней.
— Слушай, только не начинай, хорошо? — прорычал Лайам.
— Между прочим, Ким дело говорит. Кстати, она носит твоего ребенка, а ему, между прочим, понадобится отец.
Лайам, расплывшись в блаженной улыбке, ласково провел огромной лапищей по уже заметно выпирающему животу Ким. С того самого дня, когда Ким объявила о своей беременности, Лайам не знал ни минуты покоя. Впрочем, и неудивительно. Конечно, Ким была крепкой и здоровой девушкой, да и союзы между оборотнями и людьми давно уже перестали быть редкостью, однако выносить и родить ребенка от бастета непросто. Ей предстояло тяжелое испытание, и они оба это понимали.
— Кроме плохих, есть и хорошие парни. Целая куча, — вмешался Шон. — Например, я. Почему бы тебе не поручить это нам?
Сегодняшняя стрельба была не первой. Нечто подобное случилось незадолго до приезда Андреа — какие-то люди ворвались в один из баров, где обычно собирались оборотни, и начали палить и орать как ненормальные. Слава богине, никто не был ни ранен, ни убит. Правда, Шону пришлось объясняться с полицией. К счастью, копы решили, что это обычная разборка между уличными бандами, и довольно быстро потеряли к этому делу всякий интерес. Впрочем, как обычно, когда жертвами оказывались оборотни — на них копам было плевать.
— Хорошо. — Лайам нахмурился. А Шон молча возликовал — первый раунд остался за ним, и он это знал. Вернее, за Ким. Впрочем, не в первый раз. — А теперь живо в постель, — буркнул он, обернувшись к жене.
Голубые глаза Ким сверкнули.
— Нет, это ты живо в постель!
— И пойду! Вот только скажу пару слов Шону и сразу лягу.
Ким оттолкнула его руку, лежавшую на ее животе, но все-таки одарила Лайама скупой улыбкой.
— Хорошо, но предупреждаю — спать я не буду!
— Надеюсь, любовь моя, — ухмыльнулся Лайам.
Шон в притворном ужасе закатил глаза:
— Умоляю, только не говорите мне, что из-за вас и ваших игрищ нам теперь тоже не уснуть!
Ким вспыхнула, но Лайам только ухмыльнулся во весь рот. Судя по всему, хорошее настроение уже вернулось к нему. Пихнув мужа в бок, Ким вернулась в спальню, а двое братьев спустились вниз и, не сговариваясь, отправились на кухню.
— С Андреа все в порядке? — поинтересовался Лайам. Открыв холодильник, он вытащил пару бутылок «Гиннесса» и протянул одну брату. Хотя оба, прожив двадцать лет среди американцев, привыкли пить светлое пиво, братья по-прежнему были единодушны в одном — лучше темного, тем более «Гиннесса», ничего нет. — Она не ранена?
— Нет, с ней все в порядке, — бросил Шон. Он знал, что обязан рассказать Лайаму о даре целительства, которым обладает Андреа, но, подумав, решил, что с этим можно подождать. Он вдруг поймал себя на том, что ему хочется защитить Андреа — в том числе и от собственного брата. И тут, как на грех, ему вдруг вспомнилось, как сегодня вечером, незадолго до перестрелки, Андреа, зайдя за стойку, исполнила нечто вроде шутливой джиги. Тело Андреа бешено извивалось, и все мужчины в баре, не исключая и Лайама, пожирали ее горящими глазами.
— Шон, — Лайам щелкнул пальцами перед лицом младшего брата, и тот, вздрогнув, очнулся, — что с тобой? Спишь, что ли? Или мечтаешь о чем-то? Похоже, братишка, ты сражен наповал.
Он снова смеялся. Шон открыл было рот, но тут в заднюю дверь забарабанили кулаком. Как выяснилось, это пришел Коннор.
Коннору, их племяннику, сыну их покойного брата, только недавно исполнился двадцать один год. По людским меркам он был совершеннолетним, по меркам оборотней — обычным щенком, которому еще предстояло занять свое место в стае. Пройдет еще пара лет, и Коннор станет одним из доминирующих самцов, готовым искать себе подругу, подумал Шон. Он был очень похож на Кенни, своего покойного отца — такой же мускулистый, суровый и сильный. Со временем он станет силой, с которой придется считаться.
— Привет, Лайам. Привет, Шон, — улыбнулся Коннор. — Эллисон желает знать, когда мы собираемся поохотиться на людей. А заодно и надрать кому-то из этих придурков задницу.
Глава 3
Губы Шона расползлись в улыбке. Он сильно сомневался, что Эллисон, самый твердолобый техасец из всех, кого он знал, в разговоре с их племянником употребил подобные выражения, зато Лайам мгновенно вышел из себя.
— Передай Эллисону, чтобы придержал язык! — прорычал он.
Вместо ответа Коннор направился к холодильнику и молча вытащил из него бутылку холодного пива. Беспокойные движения выдавали кипевшую в нем злость. Молодому оборотню, похоже, не терпелось занять свое место в этом мире.