Сегодня вечером, собираясь на работу, Андреа стянула пышные темные волосы в хвост — тугие завитки щекотали Шону шею, доводя его до безумия. Нагнувшись, он осторожно укусил ее за шею — чуть-чуть выше ошейника.
— Не сейчас, — прорычал он.
— Намекаешь, что может быть позже, да, бастет? — все тем же низким, волнующим голосом промурлыкала Андреа.
— Возможно… если у тебя будет желание, — внезапно охрипшим голосом пробормотал Шон. И прикусил язык, чувствуя, что изнывает от желания попробовать ее на вкус.
«Она не имеет права пахнуть так хорошо!» — вдруг разъярился он. Проклятие, она всего лишь волколак... волчица — такая же, как Глория! Шон никогда не понимал отца, в свое время помешавшегося на Глории, но... Черт, Андреа сводила его с ума! Он глаз не мог оторвать от этой женщины. Она как будто этого не замечала, а потом вдруг раз — и выкидывала какой-нибудь фортель. Вот как сейчас...
У Шона чесались руки подмять ее под себя, сорвать с нее одежду, опрокинуть на диван... или на письменный стол и заняться с ней любовью. Но еще больше ему хотелось подхватить ее на руки, отнести домой и прямо с порога потребовать, чтобы Лайам назначил дату церемонии. «Перед солнцем и луной... объявляю вас...»
— Не сейчас, — хрипло повторил он. Скорее себе, чем Андреа.
Застыв, Андреа резко обернулась, прижалась спиной к двери и подняла на него потемневшие глаза. Заглянув в них, Шон чуть было снова не потерял голову.
— Я очень благодарна тебе за все, что ты для меня сделал, Шон. Ты ведь это знаешь, верно?
— Угу... Твоя вечная благодарность — это все, о чем я мечтаю.
— Правда? — Уголки ее губ дрогнули. Она насмешливо оглядела его с головы до ног.
— Конечно. — В голосе Шона звучала горечь. Ну и пусть, решил он. Тут уж ничего не поделаешь.
Шон не раз мысленно пытался представить ее себе — еще до того, как они впервые встретились. И почему-то всякий раз перед его глазами вставала волчица — жалкая, запуганная и покорная. Преисполненная благодарности за предоставленное ей убежище в Остине. Однако вместо этого он увидел перед собой красивую, чувственную и невероятно соблазнительную самку, смотревшую на него своими дымчатыми глазами — и в глазах этих не было ни страха, ни робкой покорности. Она не опускала голову, не пыталась отвести глаза в сторону, как сделал бы на ее месте любой другой волк стаи. Ощущение было такое, будто они были на равных. Можно подумать, Андреа забыла, что перед ней вожак. Или легкомысленно предпочитает не думать об этом.
— Пора идти, — услышал он вдруг собственный голос. — Иначе все начнут гадать, что мы тут делаем. Ты ведь знаешь: нет больших сплетников, чем оборотни.
— Да уж, — хмыкнула Андреа. — Сплетни тут распространяются со скоростью лесного пожара.
Итак, перед нею снова был Шон. Нагнувшись к ней, он слегка укусил ее за щеку.
— Я провожу тебя домой.
— Не нужно. Я вернусь с Глорией. Она перепугалась до смерти. Не беспокойся — со мной все будет в порядке.
— Нет уж. Учитывая, что по городу носятся люди с ружьями, будет лучше, если я провожу тебя до дома.
Андреа, подняв голову, посмотрела ему в глаза. Она всегда так делала — ни на минуту не забывая о том, кто тут главный, она при этом недвусмысленно давала понять, что отступать не намерена. Какое-то время оба молчали. Потом Андреа улыбнулась:
— С ума сойти! У меня кавалер, который балдеет от когтеточки!
От ее насмешливой улыбки у Шона вскипела кровь. Ему захотелось снова прижать ее к стене и покусывать за шею до тех пор, пока у нее пропадет охота шутить.
— Опять ваши плоские шуточки! У вас, волков, какое-то странное чувство юмора. Придумали бы что-нибудь посмешнее, ей-богу, — с подчеркнутым ирландским акцентом насмешливо протянул он. — Я бы кинул тебе собачье печенье, дорогуша, да пачкаться неохота!
— А как насчет косточки? Сырой, вонючей косточки?
С бьющимся сердцем он снова нагнулся к ней:
— Ну, если бы мне захотелось бросить тебе кость, то не такую.
Двусмысленный намек попал в цель. В ответ Андреа улыбнулась — от этой улыбки Шона бросило в жар.
— Хороший ответ! Что ж, может быть... так что не теряй надежды. — Она нащупала за спиной дверь и распахнула ее. Шону оставалось лишь отпустить ее.