— Пусть будут Октан Мерцин и Нималексис Царон, — наконец уступил Иворна. — Люди молодые, но чрезвычайно талантливые. Им выпадет великая честь вершить историю своими руками.
— Четыре стратега на острие атаки, — мечтательно произнёс Фальвус. — Это будет славная битва!
— Пять, — уточнил я, имея ввиду Орину.
— Шесть, — Сандис посмотрел в сторону Покорда.
— Ладно-ладно, — поднял толстые руки Фальвус. — Четыре имперских стратега на острие атаки и ещё два союзника им в помощь. Теперь все точно как у хорошего лекаря.
— Давайте поднимем кубки за будущую победу! — предложил Сандис и мне показалось, что его глаза налились кровью. — Вскоре весь мир узрит падение солнца.
Это прозвучало зловеще, торжественно и до одури ядовито. Сквозь обычную улыбку Сандиса промелькнул оскал ненависти. Он явно недолюбливал фракцию Ксериона. Это не мешало ему однажды чуть не обеспечить Шадду победу над Карром. Вероятно, просто ревнителя древних традиций Сандис не терпел ещё сильнее.
Через час я покинул тайное сборище, снова сев на чудесного летающего скакуна. Он понёс меня над землями Империи. Они сейчас были как на ладони. Спокойные, богатые, пока не тронутые войной.
Земли которые я должен был как-то сберечь или по крайней мере не дать им выгореть дотла.
Остаётся сегодня ещё встретиться с Касс и Децималой, а дальше начнётся подготовка к новому походу. Нет покоя мне и моим легионам.
Глава 3
Победа жизни
Обсуждение политики на семейном обеде. Что может быть приятнее? Сражаться с горгоном голыми руками, например.
После полёта на пегасе мой желудок ещё не до конца ощущал себя на своем месте. Без особого аппетита я созерцал разнообразие блюд и закусок со всех краев известных земель. Тут имелись даже запечённые скаты в медовом соусе и обезьяньи мозги. Та ещё гадость, если честно. На такую экзотику меня не тянуло. Ещё сильнее отбивали аппетит застольные разговоры. Слишком уж часто поминали Иворна Сандиса и других гадких личностей имперской политики.
— Геридий и Диалексис уже дали предварительное согласие, — прошмакал дальний родственник семьи Лиардиан и действующий сенатор Октан Овидан.
Его серое морщинистое лицо выражало невозмутимую старческую сонливость. Сквозь слегка прикрытые веки он поглядывал то на меня, то на молодого Стилиона. Мой бывший актуарий уплетал обезъяньи мозги с большим удовольствием, прерываясь лишь чтобы поговорить о делах.
— Дорого взяли? — поинтересовался Стилион.
— Если бы… — ответил сенатор Овидан. — Взяли чисто символическую сумму. Очень подозрительно.
— Значит они либо желают быть ближе к нам, либо к Сандису. Сейчас наступает момент, когда все будут искать сильных покровителей и заключать новые союзы. — рассудил Стилион, краем глаза косясь на деда.
Патриарх семьи Лиардиан внешне не выделялся ни ростом, ни комплекцией. Это был худой, слегка сутулый пожилой мужчина однако, ещё сохранивший в себе угли кипучей энергии. Когда они разгорались, то сенатор начинал говорить громко, уверенно и требовательно, показывая силу характера. Но сейчас он был похож скорее на ленивого кота, чем старого тигра политических джунглей.
— А что же упрямец Ностий? — спросил Севидий Старший у внука. — Все хочет себе ту мастерскую нарезки мрамора?
— Да, — кивнул Стилион. — Видать вши доели ему плешь и перешли к остаткам мозгов. Если сжуют их тоже, то станет требовать моей женитьбы на очаровательной малышке Ностии, да благословят боги каждый ее редкий зубик.
— Забавно, — похвалил внука старец. — Но на публике держи свой яд прозапас. Сейчас нам надо изобразить дружелюбие даже к самым убогим из великих сынов Рега.
— Сегодня утром приходила весточка от Магния Орета, — продолжил Овидан. — Он согласен без лишних условий. Говорит, Михаир произвел большое впечатление на его дядю Кастелиуса.
Ага. Ещё плюс голос в Сенате. С таким раскладом мой триумф становился вопросом решенным.
— Михаир… — с мечтательной улыбкой произнес Севидий Старший. — Тебя ждут улицы Рега. Мостовые, усыпанные лепестками цветов и шумные выкрики толп. Слава, которая будет гореть в веках! Ещё ребёнком я читал об этом, дерзновенно грезя, что увижу триумф нашего величия наяву. Боги пощадили мою мечту.
Интонации Севидия Старшего не оставляли сомнений, что даже такая акула имперской политики к старости немного теряет силу укуса. Патриарх семьи Лиардиан слишком был зациклен на идее триумфа для меня. Давняя детская мечта словно росток одуванчика пробилась сквозь камни политической целесообразности.