— Не сомневаюсь, — спокойной ответил я. — Просто пока слишком мало информации для такого огромного риска. Ваш сколько-то раз пра-внук предлагает повести тысячи верных мне людей в сухие степи рядом с пустыней.
Ксигон долго не отвечал. Несколько секунд он смотрел мимо меня куда-то вдаль, а затем произнес:
— Ни стенаний, ни заклятий, ни молитв. Там, где звучали голоса владык мира ныне царит молчание. Как же сложно привыкнуть к этой тишине. Слова мои в ней подобны грому и эхом отдаются над всеми землями.
Я никак не стал комментировать сей заряд пафоса. Дождался пока жрец снова заговорит со мной.
— Помимо вражеских стрел вам там грозят солнце и сухой ветер. Всё это ерунда. И стрелы, и солнце, и ветер. Слова мои закроют небо. Ты пастырь скота человеческого веди свои стада спокойно. Стихия будто благоприятна тебе.
Эта речь одновременно обнадеживала и отвращала. Пастырь скота человеческого… Мде. С кем я опять сука связался?
— Мне так говорить позволительно, — заявил Ксигон, вероятно уловив моё настроение. — Сейчас таких как я называют жрецами. Убогое невежество. Я не жрец, не колдун или чародей, а вместилище божественной силы!
Мир вокруг начал преображаться. Мы откатились на сотни лет назад в самый расцвет власти Картенга. Джунгли вокруг зиккурата сменил огромный многолюдный город. Яркое солнце освещало его просторные улицы. Величественные храмы едва ли были удобны для простых людей, но захватывали дух своим видом.
— Если бы Неридия истребила человечество, то мы бы остались, — продолжал Ксигон. — И заселили бы свои города другими существами. Сагион победил мои соперников, но не меня. Напротив, его старания принесли мне победу, — с улыбкой произнес темный жрец. — Теперь Канртег это я. Просыпайся, великий стратег. Ты увидишь и поймёшь, что опасаться на Востоке некого.
И я проснулся. Громовой раскат стал моим будильником. Сверкали молнии, лил дождь. Ещё недавно ясная погода обернулась ненастьем. И следующее утро не принесло Империи солнца. Нетипичные для этого времени года тучи сгустились над Регом. Так, вероятно, Ксигон показывал мне свою власть над погодой.
Если он сможет подобным образом закрыть солнце во время боя с шаддинцами, то это будет очень кстати.
Увидишь и поймёшь, что на Востоке боятся некого? Увидел и понял, что опасаться там стоит как минимум Ксигона. Такая власть над погодой может создать много проблем любой армии. И, как я понимаю это не выйдет легко развеять с помощью подавления. Слишком масштабный закаст. Плюс магия лишь толкает несколько первых костяшек домино где-то далеко, а затем идёт цепная реакция через естественные механизмы работы климата. Контрить это нужно, прежде всего, другой магией.
Впрочем, у врагов есть Тайкано. Он тоже кое-что может.
Однако теперь я мог быть уверен, что у замысла Сандиса есть все шансы на реализацию. Значит можно было спокойно отправляться в Сенат и согласовывать там размеры армии для предстоящего похода.
Заседание состоялось пасмурным утром. Многие сенаторы отметили необычную погоду. Кто-то видел в этом дурное знамение, другие наоборот благоприятное.
Очень много времени мы посвятили попыткам сенаторов разобраться у кого уже какой легион в подчинении, и какие свободные войска ещё можно выделить для судьбоносного похода.
Кроме того, на этом заседании Сената Двадцать Первый легион получил почётный когномен «Сокрушающий на Севере». Заслуженная награда. Не «Сношающий варваров», но тоже звучит солидно.
Сенат вообще был необычайно щедр на сегодня. Казалось, предложи мы переименовать центральный форум в честь меня и Сандиса они бы на это тоже согласились. Атмосфера царила крайне нервная. Иногда кто-то начинал выражать возмущение, но концентрировал свою критику на отдельных аспектах грядущего похода, а не на идее в целом.
Всё понимали, что вот-вот случится крутой поворот истории.
Вероятно, по крутости и эффекту сравнимый с восстанием Ксериона. Все жители Империи ощутят последствия. Решительный триумф, грандиозная катастрофа или же очередная кровавая грызня, где победителем будет только смерть? Будущее покрывал туман.
Все отцы-сенаторы очень осторожно подбирали слова, чтобы потом можно было вполне обоснованно сказать как «я всегда в них верил», так и «а я же их предупреждал».
Речь самых уважаемых людей Рега изобиловала конструкциями типа «да, но…» или даже «да, но… однако же». Никто не хотел выражаться слишком категорично.