Полностью развернул ткань вокруг мертвой головы, а в моей голове возникли новые вопросы.
— Неужели это…
— Не она сама, — пояснил венатор. — Лишь её отродье.
Вместо волос на отрубленной голове находились змеи. Гинд говорил мне, что венаторы не понимали насколько сильна Каламет. Мол были даже сообщения о победе над ней. Однако, вероятно, более посвещенные воины Гетионы держат в секрете, что кроме главной змеи, есть и другие.
— Трофей из Сен-Тирата? — спросил я.
— Верно. Проклятый город забрал многих достойных мужей. Я хочу, чтобы взамен это… — он указал на голову. — Послужило Империи. Голова уже мертва. Я сам срубил её. Но один последний взгляд ещё остался за этими зашитыми веками.
— Хорошо… Я, прежде всего, человек военный. Как эту штуку правильно использовать в бою?
— Достаточно разорвать нить и направить куда требуется. Темная, сила, которая будет высвобождена, опасна даже для тех, кто защищен богами.
Я глянул на голову через систему.
Голова наследницы Каламет
Фрагмент ведьмы-медузы
Затаенный прощальный взгляд
По легендам отсеченная голова медузы ещё один раз способна использовать свою смертоносную силу. Сейчас эти создания уже не встречаются за пределами Сен-Тирата, но память об их могуществе продолжает жить в мифах и эпосах. Взгляд медузы способен нанести врагу страшный урон или даже обратить в каменное изваяние.
Эффекты:
— голова медузы выпускает из глаз поток магической энергии, теряя последние жизненные силы и окончательно умирая. Процесс занимает около 1,2 секунды.
— магия действует на расстоянии до 48 метров, на цели, которые голова успела увидеть хотя бы на 0,53 секунды. Цели не обязательно должны смотреть на медузу.
— пораженные цели теряют 379–643 обычной и стихийной энергии, а также силы Великого Пламени. Также на них накладывается эффект «Болезненный ужас».
— Вражеское подавление снижается на 1,5
— Если могущество цели ниже могущества медузы, а коэффициент подавления защищающий жертву меньше 3,5, то она подвергается эффекту «петрификации», частично или полностью превращаясь в каменное изваяние, с заключенной внутри тенью.
Мощно. Я бы даже сказал очень. Массовый смертельно опасный закаст. Ещё и обладает пробиванием подавления. И это ведь не сама Каламет была, а её дочка. Сложно представить насколько смертоносно может пыриться старшая змеиная ведьма.
Мне вспомнилась статуя эльфийки из Канртегского хранилища. Прошли сотни лет, а её тень всё ещё была привязана к скульптуре. Однако мне даже сложно представить, что творится в душе, обречённой на такое странное бессмертие. Страдает ли она? Бодрствует или видит сны?
— Эта… вещь, — с явным отвращением произнёс старик, косясь на мёртвую голову. — Досталась нам большой кровью и долго хранилась в удалённом храме Гетионы. Будьте осторожны, стратег.
— Она кусается? — уточнил я.
Венатор посмотрел на меня как на не самого мудрого мужа. Я решил развернуть свою позицию:
— Глубокоуважаемый Октан, я очень люблю конкретику. Если вы считаете, что эта голова опасна, то объясните чем и как избежать проблем.
Венатор несколько секунд молчал. У меня возникло ощущение, будто он что-то не договаривает. Наконец, Октан Пелвин выдал такую речь:
— Мне известно, что вы пользовались услугами ряда колдунов. Очень рекомендую воздержаться от передачи данного предмета в их руки. Подобная сила, будучи использована неподобающим образом, может быть губительна для нас.
Использовать губительные силы неподобающим образом мой конек. Хобби, наравне с поджогами и выкапыванием ям. Впрочем, венатор может думать, что эта штука повлияет на мою психику. Очень сомневаюсь. Мне капали на мозги гораздо более могущественные сущности.
— Буду осторожен, — кивнул я, снова заворачивая голову в ткань. — Благодарю за такие щедрые дары.
— Это не дары. Мой долг помочь вам в предстоящей борьбе. Фламин Гетионы чётко изложил позиции нашего храма по этой войне. Шаддинцы могут беспрепятственно поклоняться Солнцу, но их древнее колдовство недопустимо.
Ясно-ясно. Ничего страшного. На их древнее и зловещее колдовство, мы ответим ещё более древним и в сотни раз более зловещим. Дедуля Сандиса нам в помощь.
Забрав дары венатора, я возвратился в лагерь. Недалеко от него собирались многочисленные отары овец и коз. Наше мясо на ножках. Также здесь были сотни голов верблюдов. Скот на баснословные деньги.
— Сколько же доброго мяса, — потер мозолистые руки Поций, пока мы с ним и центурионом превенторов Клестусом созерцали как пастухи гонят свои стада на выпас.
— Большую часть зарежут шаддинцы, — мрачно предположил Клестус. — Степи. Не выйдет всех прикрыть.