— Плохо, — рассудил Ноций. — Этим местам будет худо. Жизнь уйдет. Эти… — он отмахнулся от очередного прожорливого летуна. — Тоже страдают. Они голодны. Ничего кроме голода не осталось.
Я инициировал экстренный военный совет. И снова эмоциональный фон мероприятия повторился. Иворна Сандис источал ядовитую самоуверенность, Октан отмалчивался, Нималексис нервничал, а я задавал неудобные вопросы.
— Каждая беда — это покрытый ржавчиной ключ от сундука с сокровищами. Так гласит старинная Ти-Шадайская мудрость, с которой я полностью согласен, — поучал нас Сандис.
— Сокровища сильно падают в цене, когда становится нечего есть. Так гласит только что придуманная мной мудрость, с которой вы тоже согласитесь, — ответил я, практически не скрывая издевки.
— Да! Да! — горячо поддержал меня Нималексис. — Мы на грани продовольственной катастрофы.
— Саранчу тоже можно есть, — ответил Иворна. — Она намного питательнее чахлой травы, которую топчут ногами наши войска. В том же Ти-Шадае жаренная саранча считается изысканным блюдом. Думаю, пора имперцам тоже оценить его вкус.
Ну а куда нам деваться? Оценим. Только вот саранча улетит дальше, оставив после себя голые равнины. Именно это основной поражающий элемент планов Ксериона. Однако кое в чем Иворна прав. Саранча это наша проблема, но одновременно легкодоступный ресурс.
— Значит надо устроить привал для сбора насекомых, — решил я. — Высушим их. Может быть, для скота сгодятся.
— Важно использовать все доступные ресурсы, — кивнул Октан.
Незримый зал военного совета завис над степью, со всех сторон окутанный роем саранчи. Насекомые, расправив крылья, едва ползли в замедленном времени. И нам придётся это жрать? Мде.
— Надо расспросить наших людей, — продолжал Октан. — Что если кто-то уже питался саранчой. Он мог бы рассказать остальным о методах сбора и готовки насекомых.
— Едва ли это хитрая наука, — усмехнулся Сандис. — Пусть хватают руками и грызут зубами. Ладно. Это, разумеется, шутка. Я уже вызнал среди людей Покорда как обстоят дела с нашествиями саранчи. В Шадде они случаются даже в мирные годы. Кроме того, жрецы прошлого насылали эту казнь на непокорных. Однако сранча съедобна. Шаддинцы знают способы её заготовки и приготовления.
Когда жизнь дает тебе лимоны, делай лимонад. Когда враг напускает рой саранчи, схавай как можно больше насекомых.
— Как им удалось устроить нашествие? Это сложная магия управления огромными массами живых существ⁈ — ужаснулся Нималексис. — Враги на такое способны? Что если нам следует… вернуться?
— Успокойтесь, юный Царон, — ответил ему Иворна. — Уверен, никакой особой силы для подобных трюков не требуется. Лишь обычная погодная магия и знания повадок этих насекомых. Шаддинские жрецы — искусные обманщики. Всю историю существования этого закрытого сообщества, они старательно выдавали малое за великое, колдовское за божественное.
«Людское за воровское», — мысленно добавил я.
Несмотря на увлечённость Милен, Арамия таки приступила к вскрытию одного из язатов и была поражена. Эту тварь можно было назвать живой только очень условно. Внутри тела чудовища помимо органов присутствовали детали. Целый сложный механизм из меди, золота и драгоценных камней, без которого язат не мог функционировать. Вероятно, жрецы Шадда черпают свои силы не из божественного источника, однако они обладают некими тайными знаниями, недоступными даже чародеям Великого Пламени. Их нельзя недооценивать.
— А что касается возвращения?.. — с некоторой даже угрозой в голосе произнес Сандис, сделав затем долгую паузу, во время которой пристально смотрел на Нималексиса Царона. — Поздно, мой друг. Поздно. Огромные ресурсы Империя уже потратила, чтобы начать этот поход. Как мы оправдаемся перед Сенатом и народом Рега? Простите, но ваши победоносные стратеги были обращены в бегство роем кузнечиков-переростков? С нами будет покончено, Нималексис. Слава, почести, карьера. Обо всем этом придётся забыть и надеяться на чужую милость. Нет! Я иду побеждать. Горе тому, кто встанет на моём пути.
Пафос, популизм, амбиции, но под их слоями скрыта правда. Отступление равносильно поражению. Особенно на фоне успехов нашего главного политического оппонента.