Тень
1526 г. от заселения Мунгарда.
Бессолнечные земли
В Бессолнечных землях нет ничего, кроме серых клубов предрассветного тумана. Сюда приходят умирать отжившие ночь сны. Эта унылая обитель и есть усыпальница, тюрьма и царство Ветра. Властелина Ничего, живущего созерцанием чужих грез.
Что за жалкая участь!
Ветер безотрывно смотрел вдаль, силясь хоть что-то разглядеть в зыбком мареве, но здесь всегда была одна лишь мертвая пустошь. Звенящая тишина заглушала даже музыку сфер мироздания, усиливая ощущение полного одиночества.
Большую часть времени Ветер забывался темным сном, иллюзорным несуществованием, о котором мечтал с первого дня своего развоплощения. Но иногда он пробуждался от кошмаров, вставал, бродил сомнамбулой по бесконечным пространствам небытия и уговаривал себя снова заснуть. Только бы не думать. Не чувствовать.
На этот раз бодрствование выдалось особенно долгим.
Ветер поднялся с каменного ложа и сел, скрестив лодыжки. Он уже позабыл, как выглядит его настоящее лицо, скрытое сейчас за овальной белой маской с тремя красными царапинами по левой стороне.
Кажется, смертные нарекли его Безликим. Не худшее из прозвищ, учитывая, что имени он тоже лишился.
Раздались хлопки крыльев и отрывистое уханье. На горизонте появился светлый силуэт птицы.
Безликий провел рукой перед собой и сотворил из тумана шахматную доску. Фигурки из слоновой кости и черного дерева – точные копии тех, что были у него в детстве.
Белая сипуха села рядом, выросла до размеров Безликого и превратилась в Тень.
– Зачем звал, братишка? – смешливо спросил он.
– Скучно. – Безликий кивком указал на доску. – Сыграй со мной.
– Терпеть не могу шахматы. Ничего более нудного не придумал? – сварливо отозвался Тень, доказывая, что радушие было поддельным, как и все, что он делал.
– Странно, в детстве тебе нравилась игра.
– Только потому, что в других я победить не мог.
Раньше Безликий не обращал на такие мелочи внимания, а стоило, очень стоило.
– Сыграем, все равно здесь заняться больше нечем, – предложил он.
Мгновение помедлив, Тень устроился напротив.
– Нет уж. Сегодня белыми ходишь ты. – Он развернул доску черными фигурами к себе. – И это не будет твоя излюбленная партия в поддавки.
Безликий уже даже не помнил, что некогда предпочитал только черные – непролазные нетореные тропы.
Белая пешка двинулась на две клетки вперед, за ней черная, затем снова белая, конь Тени и слон Безликого – знакомая комбинация. Сквозь туманную пелену донесся голос отца. Тот учил сыновей играть в шахматы вечность назад.
Память проснулась. И ладно! Нужно продолжать, чтобы вернуть больше.
– Ты был снаружи? – тихо поинтересовался Безликий.
– В отличие от тебя, я на затворничество не соглашался, – криво усмехнулся Тень.
Издевается? Время, когда Безликого можно было поймать на глупые уловки, давно миновало. Или за тысячу лет сна он стал слишком самонадеян?
– Пахнет кровью. Ты кого-то убил. – Безликий и так все знал. В нем отзывалась каждая частичка мира.
– Поймал мышь на обед. Совам иногда надо есть. Да и котам тоже, верно? – Тень подмигнул и подался вперед.
Безликий молчал, разглядывая фигуры, просчитывая варианты. Терпением он не отличался, вот и сейчас намеки надоели слишком быстро.
– Зачем ты убил вельву? Тетка Седна и без того в ярости.
– Какое мне дело до склочной старухи с грязными волосами? – Тень съел слона, не замечая устроенной для него ловушки. – Пусть злится, пусть хоть всю сушу затопит. От неба все равно не убудет.
– Как же ты глуп, а еще на Небесный престол заришься. – Безликий покачал головой.
Когда-то и его посещали безумные мысли: найти компромисс с Тенью и Мраком и переложить бремя власти на их плечи. Но ему пришлось признать, что отец прав. При всех своих амбициях Тень с властью бы не справился – не смог бы поддерживать гармонию мироздания и равновесие между стихиями, не вынес бы тяжести земной тверди. А без этого все кануло бы в бездну: и смертные, и демоны, и даже Первостихии. Впрочем, Безликий тоже не справлялся. Почему отец не выбрал кого-то более подходящего? У него ведь было четыре сына! Братья Безликого.
Он вспомнил вдруг гибель Южного Ветра Гилавара: лужу отравленной черной крови, сокрушенное тело, свалявшуюся и потускневшую медь волос, тяжелые предсмертные хрипы и бескровные губы, последние слова: «Ты опоздал». Безликий не успел спасти Гила от вероломства Тени и за полторы тысячи лет не смог простить ни убийцу, ни себя.
– Нас и без того обвиняют во всех бедах мира. Проклятое Небесное племя, чума для обитателей всех сфер, – добавил Безликий.