— Что? — По коже Кайлара побежали мурашки.
— На улице ты бы погиб. Мне следовало тебя спасти. Я сделал бы это, даже если бы знал, чем все закончится.
— О чем это вы? — спросил Кайлар.
«Нет, пожалуйста! — мысленно взмолился он. — Я ничего не желаю знать».
— Крыс не трогал Куклу, — сказал Дарзо. — Ее изуродовал я.
Туман заполнял тоннель уже наполовину. Большой вентилятор вращался медленно, а маленький, напротив, с умопомрачительной скоростью, шаловливо разбивая лунное сияние и бросая его пятнами на сгущавшийся пар.
Сердце Кайлара билось как сумасшедшее. Он не мог пошевелиться. Почти не дышал. И даже не думал возражать. Блинт лгал. Конечно лгал. Кайлар прекрасно знал замашки Крыса и видел его глаза, видел в них характерное злорадство.
С другой же стороны, порочности Дарзо он все эти годы предпочитал не замечать. Мастер убивал невинных людей, но Кайлар не позволял себе видеть в этом зло.
Теперь и большой вентилятор вращался быстрее. Его шум будто разрезал время на части, отмечал каждую минуту, словно видел в этом великий смысл.
— Нет, — произнес Кайлар, насилу заставив себя двигать скованные правдой губы.
Блинт был способен на это. «Жизнь бессмысленна. Жизнь никчемна. Бездомная девчонка стоит ровно столько, сколько ей платят за торговлю телом».
— Нет! — вскрикнул Кайлар.
— Все кончено, Кайлар.
Дарзо повернулся и исчез, обернувшись тенью. Кайлара охватила опаляющая неуемная ярость.
Из-за шума вентиляторов и горячего ветра он с трудом расслышал шаги. Мокрушник-тень остановился прямо перед ним. Звякнул извлекаемый из ножен меч. Кайлар, доставая Возмездие, резко развернулся и нырнул в сторону. Клинки скрестились, и меч Кайлара вылетел из руки. Сам он, напрягая все органы чувств, отскочил назад, бесшумно приземлился и присел в белом тумане. Злоба одержала верх над его усталостью. Кайлар использовал гнев, чтобы прояснить голову.
Он осмотрелся по сторонам. Спрятаться было негде. Ему на ум пришла мысль затаиться у большого вентилятора, но Дарзо мог спокойно вдавить его во вращающиеся лопасти. Их края были не очень острые, да и двигался вентилятор не слишком быстро, так что раздробить ребра не грозил, зато мог сильно изранить. Об остальном бы «позаботился» Дарзо.
На стенах и потолке темнели ручки-перекладины. Ими пользовались местные работники, когда следовало заменить отдельные составляющие трубы. До ближайшей от Кайлара, расположенной прямо у него над головой, было по меньшей мере десять футов.
Он подпрыгнул, чувствуя мощь таланта. И без труда ухватился за ручку, но тут ощутил приступ боли и чуть не рухнул вниз. Его пальцы были изрезаны, он об этом совсем забыл.
Раскачавшись, он закинул ноги на другую перекладину, чтобы попрочнее укрепиться. Держаться правой рукой было чертовски больно и ненадежно, так что Кайлар решил взять в нее танто. В трубе опять что-то зазвенело. Кайлар взглянул на оружие. Клинок был прямой, восьмидюймовый, с чуть загнутым заостренным кончиком, предназначенным для протыкания плоти сквозь броню. Столь слабой рукой орудовать таким ножом не представлялось возможным.
Кайлар убрал его в ножны и достал вдвое более короткий нож с кривым лезвием. В четырех крошечных дырках на ребре клинка светлели кусочки ткани. Ножны были влажные. Кайлар понятия не имел, смыло ли речной водой яд белой кобры. Впрочем, выбирать не приходилось.
Ветер стих и вдруг совсем исчез. Вентиляторы продолжали крутиться вокруг смазанных маслом осей.
Кайлар замер в ожидании. Пар медленно оседал. Как только Дарзо двинется с места, Кайлар это заметит, хотя самого мокрушника, разумеется, не увидит.
Вентиляторы вращались все медленнее и все меньше шумели. Вскоре все стихло, лишь в ушах Кайлара продолжала пульсировать кровь. Он пребывал в предельном напряжении. Не только потому, что должен был все время быть начеку, но и потому, что ему следовало оставаться на месте и не издавать ни звука.