А я и не знал…
— Да, обязательно, — отмахнулся я.
Сложно описать близким то, что ты сходишь с ума. Что внутри клокочет лиловая тьма, а симптомы пустоты всё продолжают усиливаться.
И сейчас я осознавал своё безумие разумом и сердцем. Но что-то тянуло меня немедленно бежать на вершину, к хрустальному саркофагу с Последней Лаской.
Оказавшись там спустя всего несколько минут, я наконец смог вздохнуть с коротким обманчивым облегчением.
Магические средства и проверенная на свойства фармакология с Земли оказались очень действенны. Огнестрельное оружие, включая лёгкие разрывные средства оказались почти бесполезны против магических щитов, регенерации и стихийного тела. А вот химия Земли опережала технологии Мельхиора в разы. Ситуацию исправляла магия и алхимия, но зачем выбирать, если можно объединить?
Так новые средства против пустоты могли подавлять на сутки даже порывы принцев безумия.
Но я был уже на один ранг выше. И потому всё это мне не помогало надолго.
Из головы не выходил Старик. Тот, который был стражем в храме неназываемой. Единственный, кого я знал на таком уровне стихийной связи.
Смена формы на кошачью. По словам Безупречного — лучший способ запереть чувства. Эта форма чуть лучше противостоит влиянию безумного бога. Истинная эмпатия отторгает тёмную.
Плюс, артефакторика и повышение воли. Сейчас в характеристиках под баффами был серьёзный перекос в сторону этой характеристики.
К тому же в этой форме я ещё меньше мог походить на то существо в храме.
Белый кот, будто ангора или сиам без пятен на полукошачьем-полугуманоидном теле. Каким-то таким котом меня видел Мельхиор. Дальше шло полное превращение в кошку. Но бегать под ногами у своих учеников — было бы совсем не солидно.
Короткий беспокойный сон был полон кошмаров. Каких-то глупых и незапоминающихся. Но от них всё равно просыпаешься с бешено бьющимся сердцем и ощущением ужаса.
И то, что этот ужас — всего лишь какой-то эффект в статусе — как-то ни разу не помогало. Помогала вода — медитация с переходом в мир Аквы, который сам по себе целителен для аквы. Единственное, чем мне могла помочь Дафна в моей борьбе с пустотой.
Затем таблетки, запитые эликсиром. В одном городке на земле мы завербовали специалиста, который после ознакомления с синдромом тари, выписал ряд лекарств, которые затем были проверены справкой.
Всё больше и больше ухищрений, и всё меньше и меньше толку. Времени, чтобы привести себя в порядок остаётся всё меньше.
Ну, или ходить как самоубийца, без маны…
— Позволь обнять твой разум, — прошелестел в голове голос Нефтис.
К павшему божеству возвращались силы. Медленно и постепенно — сейчас старшая из дочерей Смерти была слабее не то что меня, моих старших учеников. Её личность была сильно повреждена, а осколки в посохе и амулете — были слишком малы, чтобы вернуть богине её память и личность.
Но определённый отпечаток уже был виден.
По голове словно пробежал холодок. Насчёт «обнять разум» — она говорила беквально. Богиня Покоя что-то затормаживала в голове, так что эмоции проходили вяло и будто мимо меня.
Вместе с утренним дождём над нами под башней уже собирались ударные группы очищающих. Где-то две-трети — земляне. Ещё почти треть — мельхиорцы, бывшие безымянные и ученики. И совсем немногие — зверяне. Практически все представители коренного населения этого мира ушли на службу к подземному королю.
Ветер, залетавший через расщелину срывал сверху куски промокшего от бури снега, которые падали на город, превращаясь в разлетающиеся на капли клубы воды.
Моя любимая погода, как и у любого мага воды. Жаль, что дождь будет заглушать мой голос.
Не долетая до земли, вода обратилась паром, и теперь площадь укрывали мягкие клубы белоснежных облаков.
— Ученики пяти факультетов академии Терний! Вы отобраны как сильнейшие боевые группы. Не так давно большинство из вас присоединились к нам во время миссии на Земле. Сегодня же, как вы знаете, начинается дорога к исцелению других поселений от явления, известного как мёртвая магия.
Термин Безупречного как-то постепенно перетёк в массы, и теперь проклятую стихию называли ещё и так. Поэтично, но всё так же жутко.
— Сегодня можете держаться вольно. Спускаемся в нижний город и идём в тоннели.
— Мы идём в запретный лес? — не удержался один из старших учеников.
Перед единственной локацией вокруг города, куда было запрещено заходить, многие испытывали любопытство. В отличии от меня, мои подчинённые всё реже испытывали страх перед такой условностью, как смерть. Все знали, что в случае гибели их возродят. Так же как их друзей и близких.