– Так послушай и не мешай, – сердито произнёс Фёдорович. – Давай, Ваня, начинай, а мы послушаем.
– Читай, не томи, давай, – раздалось со всех концов палаты.
Иван читал до самого отбоя, и в палате всё это время стояла тишина. Никто ни разу не перебил чтеца. Слушая историю Павки Корчагина, каждый из них думал о своём. Кто-то вспоминал дом, жену, детей, мать-старушку, отца, который пропал где-то на фронтах. Да мало ли о чём можно было думать, лёжа в госпитале после кромешного ада и зная, что скоро снова нужно будет отправляться на смертный бой. А вот повезёт или нет на этот раз, неизвестно. С тех пор Иван каждый вечер читал книги из школьной библиотеки.
Но Иван на этом не успокоился. На следующий день после первого литературного вечера он отправился искать Дашу. Он хотел предложить её раздать книги по палатам, но о книгах они так и не поговорили. И не то что не поговорили. Иван о них вообще напрочь забыл. Даша писала что-то в толстой тетради, когда в дверь раздался решительный стук.
– Входите, не заперто, – не поднимая головы, ответила девушка. – Я вас слушаю.
Тишина. Даша оторвалась от тетради и сердито посмотрела на посетителя. Перед ней стоял Иван и смотрел в тетрадь, силясь разобрать написанное.
– Ты? – растерянно прошептала девушка.
– Я, – ответил Иван.
Даша встала и подошла к нему вплотную. Так что Иван почувствовал на губах её дыхание.
– Ваня… – ещё тише прошептала Даша.
Её горящие глаза блуждали по его лицу, словно искали ответа на свой немой вопрос. Иван ловил её взор и не мог поймать. Тогда он взял её за плечи и подвинул ещё ближе. Их губы почти слились.
– Прости, милая, – тихо сказал Иван. – Нравишься ты мне, но не могу я так. Обманом и предательством. Не могу.
Взгляд Даша остановился, и глаза её вмиг до самых краёв наполнились слезами.
– Почему? У тебя кто-то есть?
Иван кивнул головой. Девушка уткнулась ему в грудь, и слёзы медленно потекли по её щекам.
Выписали Ивана уже тогда, когда на землю прочно лёг снег и реки прочно заковало ледяным панцирем. Морозы по ночам стояли нешуточные, особенно под утро. Окна в палате сплошь разрисовало затейливыми узорами, и теперь, чтобы посмотреть на улицу, нужно было скоблить себе глазок. Все стёкла были в таких глазках. Всем хотелось полюбоваться зимней природой.
Иван получил документы и уже собирался было отправляться, когда в коридоре к нему подошла Даша. В госпитале она числилась старшей медсестрой в звании старшего военфельдшера, но по сути дела именно она заправляла службой всего подразделения. Начальник госпиталя, военврач второго ранга Хрусталев больше занят был практической стороной дела. Сутками он не отходил от операционного стола, а когда удавалось появиться в кабинете, то на вопросы по хозяйственной части снимал пенсне и с удивлением близоруко щурился на заведующего этой частью, в прошлом бухгалтера продовольственных складов в Воронеже.
– Душенька, дорогой вы мой, – неизменно говорил он, разводя при этом руками. – Ну откуда я знаю, сколько комплектов постельного белья нам требуется. Я только что детально исследовал расстройство гомеостаза у пациента, что позволяет мне немедленно изучить патогенез развития осложнений, а вы пристаёте ко мне со своим бельём. Идите, душенька, к милейшей Дарье Григорьевне и решите, наконец, свой вопрос.
Завхоз, представляющий анатомию человека только по смутным детским воспоминаниям о пожелтевшем в школьном шкафу скелете, каждый раз тяжело вздыхал и отправлялся искать медсестру. Та, в свою очередь, тоже вздыхала и неизменно утрясала очередное дело о белье. Так повторялось из дня в день, и в конце концов все успокоились и стали напрямую решать вопросы с очаровательной Дарьей Григорьевной.
После разговора в её кабинете они больше не общались. Иван старался не думать о ней, а Даша и виду не показывала, что Иван ей нравится.
– Прощай, Ваня, – сказала Даша. – Жаль, что у нас тобой так ничего и не получилось. Ты хороший человек. Настоящий. Не стал ломать передо мной комедию. Спасибо тебе за всё. А это тебе на прощание.
Она обхватила Ивана и крепко, по-настоящему поцеловала его.
Глава 7.
Семнадцатого февраля 1943 года оперативная сводка Совинформбюро гласила: "Семнадцатого февраля на Украине наши войска в результате упорных боёв овладели городом и железнодорожным узлом Славянском, а также заняли города Ровеньки, Свердловск, Богодухов, Змиев, районные центры Алексеевское, Славяносербск." Город Харьков к тому времени был освобождён. Развивая наступление, двадцать пятая гвардейская стрелковая дивизия выдвинулась на Ольшаны и Ковечи. Им нужно было прикрыть фланг сороковой армии, наступающей в направлении Грайворона и Ахтырки. Того же года семнадцатого февраля в шесть часов утра самолёт Гитлера приземлился в Запорожье. На двух других самолётах прибыла большая свита, включавшая личную стенографистку и повара. В Запорожье он должен был встретиться с одним из лучших стратегов и командиров вермахта – Эрихом фон Манштейном – командующим группой армий Юг. Генерал-фельдмаршал на встрече предложил фюреру план контрнаступления, где предлагалось силами второго корпуса СС и четвёртой танковой армии ударить с севера и юга на Павлоград, после чего наступать на Лозовую в направлении на Харьков. Фашисты не смирились с потерей стратегического города и явно хотели вернуть его. В Запорожье Гитлер пробыл три дня, и это едва не стоило ему советского плена.