– Цить у меня, малолеток, – не глядя по сторонам, огрызнулся Васька и с размаху плюхнулся на место Светки на скамейку. – Вань, дорогой ты мой человек. Слухай, что я тебе сейчас скажу. Как другу и товарищу, всю правду выложу. Потому как я кто? Правильно. Человек при особо важном деле.
Васька вынул из кармана кисет и, просыпая на землю табак, стал сворачивать папиросу.
– Давеча кобыла оже… ожо… Чёрт, слово нужное, но никак… Короче, родила. Ты понял? Нет? Такой малец получился, золото. Ты же знаешь Буяна? Знаешь? Нет? Вот. Слухай дальше… Он, стервец, фьють…
Васька, показывая это самое "фьють", так махнул рукой, что вслед за ней по инерции улетел с лавки в крапиву. Но тут же резво вскочил и снова уселся на скамейку.
– И готов, – закончил как ни в чём не бывало начатую фразу Васька. – Понял? Нет? Слухай дальше…
Что было дальше, Иван и Лида так и не узнали. Они быстренько переглянулись, Лида встала, подхватила Ваню под руку, и они спешно ушли с площадки. А Васька, даже не заметив, что зрители расходятся, продолжал рассказывать про своих лошадей, нещадно дымя папиросой, размахивая руками и опасно покачиваясь на лавке.
Глава 3.
Утро как всегда застало Ивана на сеновале, но на сей раз он встал самостоятельно. Быстренько перекусив тёткиных пирогов, чуть не бегом отправился на работу. Несмотря на выходной день, в колхозе страда не прекращалась. Так же как и в будни шли доярки на ферму, спешили механизаторы в мастерскую и бригадные в поля. Начинался обычный летний день двадцать второго июня 1941 года. Погода стояла как раз для сенокоса. Словно на заказ. Жаркая и сухая. Дожди закончились ещё в конце весны, да так больше и не начинались. Буквально всё, что было посажено и посеяно в полях и на огородах, горело прямо на корню. Не успевали воду на полив возить, да только толку от этого полива было мало. Вода уходила в почву аж с каким-то свистом, словно насосом всасывало её в ненасытную утробу, и уже через полчаса там, где только что было сыро, лежала сухая, как коровья лепёшка, потрескавшаяся земля. Старики говорили, что эта напасть не к добру. Как минимум голод нагрянет, а то и ещё чего похлеще.
К вечеру уставший от беготни по полям Иван забежал на речку, быстренько окунулся в прохладной проточной воде Урды и не торопясь отправился в контору. Проходя по улице, он вгорячах даже не обратил никакого внимания, что вокруг все словно вымерли. Даже собак и детворы нигде не было видно. И только подходя к конторе, он понял, что случилось что-то большое и страшное. Вокруг конторского палисадника с засохшими цветами толпился народ. Но не просто толпился как всегда, с гулом, матом и табачным дымом, а молча. Это ещё больше насторожило Ивана. Он ускорил шаг и почти бегом приблизился к толпе. Мужики и бабы стояли и мрачно смотрели на председателя Петра Ефимовича. Тот обычно говорил громко, то и дело взмахивая в такт речи правой рукой, а сейчас его слова были едва слышны. Иван протиснулся поближе и напряжённо вслушался.
– В такой обстановке партия и правительство велит нам сохранять спокойствие. Оно не допустит того, чтобы враг пробрался на нашу землю. Товарищ Молотов так и сказал: "Победа будет за нами". Главное сейчас – это не паниковать. Так что, товарищи, расходимся по домам, продолжаем работу. Этим мы только укрепим наши позиции, поможем одолеть супостата.
Председатель замолчал. Все, кто стоял, даже не шелохнулись, тяжело воспринимая страшное известие. Многие женщины уголками платков вытирали слёзы. Мужики, сурово сжав губы, смотрели на председателя. У многих на скулах резко обозначились желваки. По домам расходиться никто и не думал. Вперёд вышел Степан Петров, тракторист, мужик под два метра ростом. Он подошёл к председателю, откашлялся и хриплым от волнения голосом сказал:
– Война, Ефимыч, такое дело, что ждать некогда. Пиши меня добровольцем. Я в гражданскую этим немцам салазки заворачивал, дай бог и на этот раз не оплошаю. Пиши, председатель.
– И меня пиши, и меня, – стало раздаваться из толпы.
Мужики оживились и загалдели. Бабы, глядя на них, откровенно заплакали, некоторые запричитали. Иван тоже подошёл к Степану и встал рядом с ним.
– Спасибо, мужики, – сказал председатель. – Другого от вас я и не ждал. Спасибо. Я думаю, что военкомат вскоре отправит, кого посчитает нужным, на фронт. Но не забывайте, что скоро уборочная. Кто армию кормить будет? Бабы да ребятишки? Так что расходитесь по домам. Всему своё время.
Пётр Ефимович повернулся и ушёл в контору. Степан невесело ухмыльнулся и махнул рукой.
– Ну, так мы и сами до военкомата дойдём. Айда, мужики, по домам, чего тут зря лясы точить, – сказал он и решительно зашагал вдоль улицы. Толпа зашевелилась, и через пару минут возле конторы уже никого не было.