— А на каком языке ты говорил у меня в голове?.. Я же тогда была еще на Земле!
— Мысль — тонкая материя, и даже если ты представляешь ее, облаченной в конкретные слова, главное в ней — суть передаваемой информации. Эта суть собственно телепатически и передается. Тут не важно, на каком языке ты говоришь.
Смысл устройства «шифратор-дешифратор» я уловила и, не вдаваясь более в подробности, задала главный свой вопрос:
— Ты можешь отправить меня обратно?
Лив медлил, подбирая слова, а я начинала заметно нервничать.
— Вероятнее всего, — наконец выдал он. — Есть разные «но», но да, смогу.
— Какие «но»?
— Основных два. Первое — это время. Нужно дождаться более благоприятного периода, когда я смогу использовать прежние межпространственные координаты, или искать другие ориентиры, что на практике почти невозможно, — я помрачнела, а Лив продолжил. — А второе и основное на данный момент: тебе нельзя сейчас туда возвращаться.
— Они еще там? — догадалась я, а Лив подтверждающе кивнул. — Зачем я им? И почему они могут перемещаться так легко, а ты нет?
— Возможно, это и так, но доподлинно мне пока это не известно. Может оказаться, что они вообще всегда или, по крайней мере, довольно давно были там.
Да уж, пренеприятнейшая мысль. Охотники, обладающие такими чуждыми землянам магическими способностями, в моем родном мире.
— Что им там делать?
— Хороший вопрос. И насчет того, что им нужно от тебя — тоже. Возможно, они просто побоялись, что ты могла слишком много узнать, общаясь с принцем. Хотя, при условии, если бы ты оставалась на Земле, это вряд ли имело бы какое-то значение. Но они-то не могли быть в этом уверены. Возможно, причина в чем-то другом. К сожалению, я не всезнающ, — сказал он с грустной ухмылкой.
— Да, я уже вовсю рушу стереотипы, — улыбнулась я. — И что теперь? — спросила уже серьезно.
— Тебе придется задержаться тут. Дворец и прилегающие земли защищены, здесь никто не сможет причинить тебе вреда.
«Ну-ну, вчера такие тоже не собирались», — подумала я скептически. Да и перспектива сидеть взаперти не радовала. И ведь спрашивала я не о том, что делать мне.
— Тания, пойми, для тебя сейчас безопаснее будет не вникать во все это, — словно ответил Лив на мои мысли.
Значит, от него я больше ничего не добьюсь.
— Понятно, — сухо сказала я и встала с кресла, в котором сидела. — Не буду тебя больше отвлекать.
Ну вот и что со мной опять такое? Отчего я чувствую себя не то обиженной, не то отвергнутой?
— Тания… — тихо сказал он вслед, но я уже закрыла за собой дверь
Дни текли неторопливо и совершенно бессмысленно. Лива я практически не видела, да и что толку, он мне все сказал: сиди и не высовывайся, я все решу, если смогу; отправлю тебя обратно, когда-нибудь, когда решу все проблемы и расплету все интриги. Эданор тоже был постоянно чем-то занят, и видела я его не многим чаще Наставника.
Как официальному гостю в полном здравии мне теперь приходилось обедать, а иногда и ужинать в одном зале с Королевой и прочими придворными, коих оказалось не так мало. И все они смотрели на меня несколько высокомерно или не смотрели вовсе.
Иногда я видела Лива и Эда, уходящих куда-то вместе, порой замечала их сражающиеся силуэты в лесу, они упражнялись не только в магии, Наставник обучал принца и боевым искусствам тоже. Я лицезрела отстраненное лицо Лива и несколько пристыженное Эда почти каждый раз, садясь с ними за общий стол. И чувствовала я себя при этом более чем скверно. Я чувствовала себя чужой. Два так или иначе самых близких мне в этом мире человека практически не уделяли мне внимания, улыбались при случайных встречах и быстро проходя мимо.
Оказаться в совершенно незнакомом и чужом тебе месте, да еще и совершенно одной — не самое приятное приключение. И я стала искать друзей среди тех, кто оказался куда дружелюбнее и неприхотливее в выборе знакомств и не чурался меня, как прокаженной, как это делали все без исключения придворные господа и дамы.
Теперь все свое время я проводила с Джеттой, часто забегала к Тересию (и даже снискала его поддержку в пошиве заплечной сумки для путешествий, а именно эксклюзивного эльдорийского варианта рюкзака). Помногу бывала на кухне, где меня всегда приветливо встречали Жан и Флорис. Они с удовольствием поили меня кофе в любое время суток и готовы были, казалось, угодить всякой моей кулинарной причуде (вроде тонких блинов на кефире или жареной картошки с луком посреди ночи). Я, конечно, старалась не злоупотреблять, но непреодолимый страх перед их причудливыми варочными панелями и печами не позволял мне приготовить самостоятельно даже яичницы. Ну а ночью… Я забредала туда каждый раз, спасаясь от сумеречной тоски, которая одолевала меня особенно сильно, когда Джетта уже ложилась спать, а за окном становилось темно, и я особенно остро ощущала свое одиночество. Каждый раз я убеждала себя, что попробую сварить кофе сама, и каждый же раз благодарила оказавшегося там Жана или кого-то из доброжелательных кухарок.