- До этого всю дорогу я был бессменным извозчиком, и каждый раз, когда уже не мог не уснуть, мы останавливались где-нибудь на ночь в селе или в трактире. Вот и ехали мы так долго. А если будешь меня заменять, дня два точно выиграем. К тому же, ты в ладах со зверьем, можешь управлять лошадью и без вожжей, наверное.
Клясень молча согласился и заменил кучера, который улегся около Луда и тут же захрапел. Луд, проспавший весь день, спать совершенно не хотел и просто уставился в темнеющее небо, на котором уже вовсю зажигались звезды. Он старался не думать о неприятном происшествии, которое с ним случилось, но всякие мысли все равно лезли в его голову. К тому же, хмельные черти еще кружили в его голове. Он думал о поставленной задаче в Сэльме, думал, справятся ли его спутники с суровым отбором или их выставят посмешищем вместе с ним. В конце концов, еще неизвестно, сколько человек нужно будет добрать до полного состава. Луду не терпелось прочитать письмо с указаниями, но он знал, что раньше времени его лучше не вскрывать. А еще ему вдруг стало интересно узнать про Швеника, где он и что с ним стало. Исчез ли он навсегда или появился на следующий день? В любом случае, это теперь не его дело, чему он был очень рад. Он точно знал, что будет получать жалованье каждый месяц, а сам Мерзослав вряд ли бросит свои темные дела в Великограде и навестит его в Зеленолесье. По меньшей мере, год он будет вдали от своего властителя. Мысль эта грела ему сердце, но телу становилось холодней. Спустившаяся на землю ночь оказалась прохладной, да и осень стала показывать свой истинный нрав. Начал дуть неприятный ветер, и Луд укутался в свою робу. Много чего он еще думал в эту ночь, тревожные мысли его сменялись приятными, пока дремота не стала его подчинять, но уже под утро. С первыми лучами зари он почувствовал сильную тягу ко сну, и, не сопротивляясь, уснул.
Как только он сомкнул веки, проснулся Мирон, внутренние часы которого работали бесперебойно. Потянувшись и зевнув, он поприветствовал Клясеня:
- Доброе утро, Клясень, укротитель всей живности Зеленолесья! Как прошла ночная дорога?
- Ночь была ясной и спокойной. Я люблю такие тихие ночи, - ответил тот, не повернув головы. Тирина сидела на его плече лицом к Мирону, отчего тому казалось, что он разговаривает с совой, - Только господин всю ночь ворочался.Тревожные мысли окутали его разум и мучили всю ночь.
- А кого они не будут мучить, если тебя покусала эта дрянь, укус которой загонит тебя в гроб? Все бы тревожились, - с видом мудреца сказал Мирон и осторожно ткнул пальцем спящего Луда, - А сейчас намертво спит, да? Что ж, сон ему сейчас кстати, полезен будет, - Мирон достал из кармана куртки трубку и закурил, - Солнце уже взошло, тебя наверное пора заменить?
- Не стоит. Я могу не спать три луны подряд.
- Давай хотя бы после полудня сменю тебя, а то еще завернешь не туда. Кстати, дней пять-шесть назад я почти задремал ночью и проморгал поворот в Арамил, что по пути к вам. Дня два мы потеряли. Или, как там по-твоему, две луны, - тут Мирон перешел на шепот, - Ты только сударю нашему не говори, а то он меня вышвырнет на дороге прямо здесь. Он же у нас такой, взрывной. То из-за пустяка обидится, то невозмутимый как скала. А в целом он хороший, я это сразу понял, как увидел его. Только вот бывает иногда каким-то... высокомерным, что ли, - Мирон затянул трубку, выпустил кольцо дыма и продолжил, - Все эти его заносчивости. «Я из Великограда, я из Великограда, да ты знаешь, на кого я работаю, и кто я такой». Тьфу! Слышать противно. Но все же внутри он добрый и отзывчивый. Это просто его таким хозяин сделал.
- Господин пытается быть не таким, какой он есть, не самим собой, это его губит. Клясень не любит притворство. Природа никогда не притворяется.
- Ну это ты конечно умно сказал, - усмехнулся Мирон, потягиваясь в телеге, - Нет, он не притворный слизень, - он глубоко затянулся табачным дымом, - Просто не может найти себя.
Глава 13. Выстрел средь бела дня
Тем временем небо затянулось тягучими тучами, предвещая не то хилый дождь, не то ударный ливень. Холодный влажный ветер выл с севера, бил в лицо Клясеню и всей телеге. Солнце, поднявшееся уже довольно высоко над землей, еле выглядывало из-за стаи облаков. Повозка шла первую половину утра меж высоким еловым лесом и степью, но потом степь с правой стороны постепенно превратилась в еще одну сторону леса. Дорога стала пролегать через Призрачный лес – так его назвали за синеватое свечение ночью, как будто там водились призраки, – и была зажата с обеих сторон могучими еловыми деревьями. Мирон, воспользовавшись случаем, погрузился в полусон, Клясень же молча вел повозку, а Луд спал непробудным сном. Телега, поскрипывая, двигалась на север. Казалось, этот день надо просто переждать и дождаться следующего, такой он был унылый и серый.