Единственное, что между старшинами Халафом и Куфусом разгорелась сильная неприязнь к друг другу. Халаф считал более опытного старшину «засыхающим дубом, который тянет свой отряд и доброе имя всех Обитален порядка ко дну». В то время как Куфус считал того «только выросшим сорняком, мешающим цвести плодоносным грядкам».
А вот старика Шнавуса попросили оставить службу. Он сначала конечно ворчал и проклинал новую власть, но после того, как староста наградил его медалью «За верную службу Серебрице», успокоился.
Трактирщик Гашлак стал еще более внушающим уважение человеком. Слава героя, который легко обезвредил могильного упыря, разнеслась на много деревень вокруг. Никто не смел бесплатно выпить или как-то обмануть уважаемого трактирщика. Любые грязные слова, сказанные про Гашлака, осуждались, а с неосторожным чудаком, посмевшим что-то такое сказать, старались не пить. Знаменитое ведро, которым он уничтожил чудовище, теперь висело над входом в трактир.
Столяр Пунтик и мужичок, который должен был поджигать драконье чучело на ярмарке, однажды сильно напились в трактире у Гашлака и поклялись начать готовить на следующий год чучело уже через месяц. Чтоб не было просрочек и глупых ситуаций как в этом году. На следующее утро они все забыли, но оказалось, что Пунтик все записал на трактирной скатерти и забрал ее домой. Он три вечера подряд рисовал чертежи, выкупил у фокусников переливающуюся радугой фольгу для чешуи и смастерил механизм, при котором крылья дракона порхали от раздуваемого самим драконом огня. Ну а поджигатель пообещал приготовить такую смесь, которая бы горела ярчайшим пламенем и держалась весь день. Испробовав неисчислимое количество попыток, он все же смог добиться такой смеси, опустошив все свои запасы самогона, настоек, водки, селитры, масла и уксуса. Самым сложным было не поддаться искушению и использовать самогон и водку строго на опыты.
Они даже сделали и испытали первого дракона, без дорогих материалов, но уже по чертежам Пунтика. Слава Алирану, что местом проведения они выбрали просторный луг вдали от деревни. Дракон сгорел дотла, пылая обширным пламенем, и чуть не подпалил самих создателей. Но вторая попытка прошла блестяще. Дракон дышал ярким красным пламенем, порхал крыльями и благоухал горящей селитрой и горящим маслом. Столяр с поджигателем решили отметить такой успех и еще раз напились в трактире у Гашлака.
Ну а у кого дела пошли в гору, так это у Белославы с отцом. Кроме того, что ей предложили возглавить лечебницу, ее еще сильнее полюбили и зауважали в Серебрице. К травнице стали обращаться еще и как с изгоняющей ведьм. Почует кто из жителей, что на него навели порчу, просит у Белославы изгоняющий отвар. Ему дают простой мятный чай со смородиной, он верит в его исцеляющую силу, и порча проходит.
Но если с подозрительным жителями Белослава обходилась простым чаем, то для отца она долго искала рецепт противозапойного зелья. Но все же раздобыла, и напоила им Велемира.
На вкус зелье было такое горькое, что бывший вояка запивал его ведром морса. Зато вышибало из него тягу выпить наповал. После трех-четырех таких приемов зелья к нему стали приходить былая сила и удаль. Он стал заготавливать бревна для постройки дома следующим летом, начал работать как лошадь. В общем, про него стали говорить, что он наконец завязал и теперь похож на себя молодого.
Рантаг же продолжал изготавливать клинки, изгороди, трубы, топоры и вообще все железное. По заказу трактирщика Гашлака он выковал крепкий половник, который годился также для вышибания пьяных завсегдатаев.
А еще Рантага стали чаще замечать с Белославой. Пару раз их даже видели держащимися за руку. Впрочем, об этом лишь с доброй улыбкой перешептывались на улице.
Глава 46. Бремя надежного слова
Повозка, крытая брезентом, доезжала последние версты до Сэльмы. Мирон все часы напролет курил трубку, рассказывал веселые истории, пел зеленолеские песни и подробно отвечал на расспросы Луда о приключившихся событиях во время беспамятства. А еще он постоянно указывал новому кучеру как надо правильно ехать и куда сворачивать.
- Ты зачем на объездную свернул, Пенек? – упрекнул он кучера, - Я раз тридцать ездил в Сэльму, всегда по прямой, там дорога чуть ухабистая, зато короткая и простая.
- Так там ведь тоже нападения бывают, - возразил Пенек, - Я ж как лучше хочу, чтоб мы еще раз в плену не очутились.