Папа остановился рядом и смотрел на меня горящими глазами. Я взглянула на него и поманила, приглашая к пиршеству. Он улыбнулся, и вскоре мы пили вместе: я и мой любимый папочка.
— Умница моя, — с умилением произнес папа, когда я отвалилась и сыто погладила живот. — Радость папина.
— Вку-усно, — протянула я и счастливо вздохнула.
— Самая вкусная кровь — человеческая, — ответил папа, устраиваясь рядом.
— Угу, — скептически хмыкнула я. — Я как-то пила лорда Ормиса, меня так выворачивало. Думала, умру. Невероятно ужасный вкус.
Папа усмехнулся, вдруг застыл, и его глаза округлились. Он медленно повернул ко мне голову и осторожно спросил:
— Влюбилась?
— Чего это? — ворчливо ответила я. — Ничего и не влюбилась.
— Не ври, — потребовал папа. — Нас воротит только с крови наших любимых. Меня в свое время от крови твоей мамы выворачивало.
— Ты маму пил? — округлила я глаза.
— Было дело, — усмехнулся отец и погрозил мне пальцем. — Не увиливай. А что твой лорд?
— А что мой лорд?
— Эли, мы любим редко, и раз это с тобой случилось, уже другого не будет. Как к тебе относится твой лорд?
— Па, ты чего завелся? — удивилась я.
— Если не любит, это трагедия, девочка моя. Тьма, заставлю жениться, — пробормотал мой папа. — Никуда не денется.
— Он сейчас демон, — вздохнула я.
— Ерунда, имел я дело с демонами, — отмахнулся отец. — Нужно его найти.
— Я его избранница, па, — сделала я признание, и отец облегченно выдохнул.
— Значит, будет жить. Идем домой, красавица. Надо кровищу смыть, — усмехнулся папа и подал мне руку.
К замку мы шли, увлеченно болтая. Папа рассказывал о своих охотах, о возможностях вампиров, о самоконтроле, да много, о чем. Всему этому он обещал меня научить. Я тихо радовалась, что мне будет, чем себя занять, чтобы поменьше страдать об Ормисе. Хотя, с таким настроем, как у папы, демону даже не придется искать меня, его найдет мой отец. Я покосилась на него и едва заметно улыбнулась. «Папина радость», захотелось показать Элу язык.
К замку мы подходили, машинально сменяя уверенный шаг на мягкую, скользящую походку. Инстинкт охотника, ничего не поделаешь. Воздух был наполнен чужими запахами. Мы переглянулись и ускорились. Неожиданно обоняние вычленило самый главный запах. Самый желанный, самый лучший во всех мирах. Сердце отчаянно забилось, и я встала, как вкопанная. Папа резко обернулся, взглянул на меня и расслабился. Он уже понял, кто у нас в замке.
— Приведи себя в порядок, — велел папа. — Я тоже быстро помоюсь. Тьма, мама меня порвет, как рубашку, — фыркнул он.
Мы вошли в замок, прислушались к голосам, доносившимся сверху, и на моих губах появилась глупая улыбка. Мой демон… Папа несильно потянул меня за ухо и погрозил пальцем.
— Тебе до брачного возраста осталось два месяца, так что подбери слюни и в купальню, — сурово произнес он. — К архам, по меркам Пьющих кровь, тебе еще семь лет до совершеннолетия.
— Па-а-а, — возмущенно произнесла я. — Я родилась человеком!
— Зато сейчас не человек, — проворчал отец. — Быстро в купальню, мелкая кровопийца.
— Вся в тебя, — буркнула я.
— Не-ет, малыш, до меня тебе далеко, — осклабился папа. — Я еще тот душегуб.
Мы поднялись по лестнице, голоса неожиданно стихли, и я услышала стук своего собственного сердца.
— Эли! — я пискнула и спряталась за папу, потому что отчетливо уловила ЕГО шаги.
Но тут папа вдруг воровато глянул по сторонам и зашипел:
— Бежим…
— Элион Одариан! Где твоя рубашка?! — мамин голос прозвучал, как гром среди ясного неба.
— Тьма-а-а, — прошептал папа, оказавшись за моей спиной. — Жмотина, это всего лишь рубашка, — отозвался он, уже прочно стоя за мной.
— А что ты сделал с нашей дочерью?! — грозно вопросила мама, указывая на меня.
Папа сделал шаг в сторону и снова задвинул меня за себя, хорошо, хоть ногой в щель запихивать не стал. По крайней мере, по лицу читалось именно это желание. Мама медленно и неотвратимо надвигалась на нас, я вытянула голову, чтобы посмотреть, что происходит по ту сторону папы. Там стояла суровая мама. Она уперла руки в бока и сверлила папу взглядом. А за ее спиной возвышался огромный черноволосый демон, на чьем фоне мама смотрелась совсем хрупкой, как фарфоровая куколка.
— Элион, знаешь ли ты, сколько стоила эта рубашка? Не знаешь? А я знаю! Где твоя совесть, упырь? В то время, как по стране ползет безработица, множится количество странствующих бесов, ты, ты! Элион, позволяешь себе такое расточительство.